Книга Предательница и не принц, страница 56 – Татьяна Зинина

– Пойдёшь, – с нажимом возразила Лили.

– Нет. И не выдумывай про парней. Никуда они меня насильно не потащат.

Я снова посмотрела на свои расчёты, восстанавливая в мыслях цепочку вычисления.

– Ну и ладно, – заявила Лилианна. – А я тогда не расскажу тебе последние сплетни про твоего Тейна.

– Вот ещё я сплетни не слушала, – пробурчала в ответ.

– Так они и тебя затрагивают. Причём, напрямую. И, знаешь, им многие верят. А касаются они вашего с Тейном общего прошлого.

Я напряжённо уставилась на цифры, которые теперь стали казаться просто бессмысленными закорючками. Всё вдохновение на работу как ветром сдуло, но желания развлекаться тоже не было. Вот только сидеть в комнате и мучиться любопытством совсем не хотелось. А упрямая Лили ничего рассказывать не станет, если не пойду.

– Из «Пианиста» уйдём в одиннадцать и вместе с тобой, – выставила я встречный ультиматум.

– Согласна, – кивнула подруга и, наконец, отошла от моего стола, да ещё и улыбнулась так, будто победила в сложном спарринге. – Собирайся, Элли. Парни, конечно, заняли столик, но нам всё равно лучше поторопиться. Там сегодня должно быть особенно весело, а я не хочу ничего пропустить.

Оделась я быстро, выбрав первое попавшееся платье с юбкой приличной длины. Волосы просто распустила, и теперь они мелкими волнами от кос спускались до самой талии. Подкрашивать глаза не стала, на ноги нацепила сандалии и была готова всего через пять минут.

Лилианна оценила мой внешний вид, как удовлетворительный, но вот выражение лица оставить без комментариев не смогла:

– У тебя такой взгляд, будто ты не в кафе собралась, а на битву, – со смешком произнесла подруга. – Кстати, драться тебе нельзя, а то ещё повредишь свои драгоценные пальцы, и не сможешь в день испытания накладывать плетения на артефакты.

– Хорошо, мамочка. Я буду послушной девочкой, мамочка. Не полезу в драку, мамочка, ведь ты меня защитишь, – передразнила её.

Я часто отвечала ей так, когда она пыталась учить меня очевидным вещам. Но только сейчас эти глупые фразы вдруг показались мне по-настоящему кощунственными. Ведь раньше, говоря их, я просто шутила, а теперь, встретившись со своей мамой, вдруг стала воспринимать их совсем иначе.

Вот только хоть умом я и понимала, что у меня есть мама, что она жива, и даже мой дар признал её роднёй, но что-то в глубине души будто сопротивлялось этому. Мне было стыдно за собственные сомнения, за это непонятное непринятие. Я пыталась убедить себя, что должна радоваться внезапно обретённой матери, но от этих убеждений сомнения лишь усиливались.

Потому для меня стало так важно получить материалы дела моих родителей, чтобы или окончательно поверить маме, или найти объяснение своему чувству непринятия. И для этого мне очень нужно как можно скорее сделать Корну артефакт.

– Так и что там за слухи? – спросила я, когда мы с Лили вышли из полупустого здания общежития.

Сейчас, когда большая часть студентов отправилась на каникулы, эти корпуса стали казаться пустынными, брошенными, хоть в них и поддерживалась чистота. Я почему-то даже испытывала странную жалость к тихим коридорам, огромному холлу, где все диваны для посиделок были свободны; к большим цветам в кадках, мимо которых почти никто теперь не ходил. Даже стенам будто не хватало людей, голосов, кипучей студенческой энергии.