Книга Вампиры наклюкались!, страница 30 – Малиновая Карамель

Я уж думала, что он ненавидит меня, ведь его мать умерла, из-за того, что в то время не было у вампиров феи, которая давала бы кровь. А сейчас появилась я, и одним своим видом напоминаю о его потери.

— Вы меня напугали. — почему-то прошептала я, подсознательно опасаясь этого вампира, от которого пахло смертью.

Мне казалось неуместным говорить громко в этой комнате. Она напоминала мне земные кладбища. С портретов на мир глядели давно ушедшие личности, но в мире живых их помнили и скучали. Такое место памяти, где можно предаться скорби угнетало и в тоже время заставляло ценить каждую секунду.

— Вы слишком беспечны. — окинул он меня презрительным взглядом, особое внимание уделяя крыльям, и подходя поближе продолжил. — Любой смог бы к вам подкрасться и напасть со спины. — он посмотрел на портрет бывшей королевы. — В этом вы с королевой схожи.

— В чём? — спускаясь обратно на пол, спросила как никогда словоохотливого генерала.

Одет он был привычно в белую рубашку, и кожаные жилет с брюками. На поясе сверкая рукоятью висел длинный меч. Видимо мужчина никогда не ходил безоружным, в силу своей профессии. Тёмные волосы находятся в лёгком беспорядке, будто он постоянно запускал в них руку в нервном жесте.

Когда такой большой и уверенный в себе воин нервничает стоит начинать нервничать всем вокруг.

— Она тоже была беспечна. Верила в лучшее, старалась помочь всем вокруг не жалея себя. — со скорбью смотрел Левальд на портрет покойной женщины. — Если бы она была больше эгоисткой, если бы не вертелась в дворцовых интригах… — сглотнул он тяжело слюну. — Тогда, возможно, прожила бы дольше.

Он посмотрел прямо на меня и столько всего было в его глазах: боль потери, разочарование, гнев на себя и на окружающих, ненависть к тому, что привело женщину с портрета в могилу. Я без труда поняла, что он был влюблён в Мирославу. В жену короля, которому клялся в верности, которого уважал и ради которого сражался. Но она ушла из этого мира, подарив жизнь принцу Микору и тяжело заболев.

Он должен был ненавидеть короля и его сына за то, что те отняли у него любимую. Но он продолжал день изо дня служить Сантосу, а после будет верно служить Микору.

От жалости к этому суровому воину, что потерял мать и после женщину, которую любил, у меня защипало в глазах. Стоило Левальду это заметить, как лицо его стало мраморной маской. Все эмоции ушли с него и только на дне каре-красных глаз можно было заметить боль.

— Берегите себя и не повторяйте чужих ошибок. — строго и сухо произнёс он, положив руку на рукоять оружия. — Иначе в этом зале появиться ещё один портрет.

Его слова показались мне угрожающими. Уже второй человек во дворце предупреждает меня быть осторожной и говорит о возможной смерти. Но если слова принцессы я могла списать на гормоны беременных, паранойю и страх перед будущим малыша, то слова генерала восприняла почти как угрозу.

Он не стал ждать от меня реакции, а направился на выход, напоследок кинув короткий взгляд на портрет покойной королевы.

А у меня в голове закралась мысль, что он мог быть тем, кто организовал все нападения на короля и принца. Левальд любил Мирославу, но скорее всего безответно, так как она была женой Сантоса, и по словам Кармина, любили они друг друга безмерно. Я в это верила, так как королева рискнула своим здоровьем ради того, чтобы родить наследника. Не стала бы женщина рожать от нелюбимого мужчины, когда под боком её ждал возлюбленный.