Книга Вторая жена господина дознавателя, страница 77 – Катя Лакруа

— Клянусь именем бога Игнаса заботиться о жене своей и быть терпеливым, понимающим мужем, со снисхождением относиться к проступкам и хвалить за добрые дела. Наказывать только по справедливости и быть надёжной опорой и в благие времена, и в чёрные. Достойно воспитать отпрысков или смиренно принять бездетность. Дать жене кров и средства к существованию. Почитать родителей её как своих. Да падёт на голову мою самая жестокая кара, посмей я нарушить клятву!

Я вслушивалась в голос Адриэна. Достаточно тихий, но при этом твёрдый и какой-то безразличный. Просто заученный текст. Хотя… он ведь эту клятву уже приносил совсем другой девушке… Он замолчал, а я поняла, что мне тоже надо клясться. Вот только что говорить? А, была не была, придётся сознаться, что ничего не помню.

— Госпожа Азерис, ваш черёд, — тихо обратился ко мне жрец.

— Я… не помню, что нужно говорить, — так же тихо ответила я, и со стороны муженька раздалось нечто, похожее на скептическое хмыканье.

— Повторяйте за мной, госпожа.

И жрец начал тихо подсказывать, а я постаралась собрать волю в кулак и старательно повторяла:

— Клянусь именем богини Эринии заботиться о муже своём и быть терпеливой, понимающей женой, прощать проступки и восхищаться добрыми делами. Не позволять себе ни мыслей, ни слов скверных в сторону мужа, быть надёжной опорой и в благие времена, и в чёрные. Родить здоровых отпрысков и достойно воспитать. За бездетность просить снисхождения. Беречь данный мужем кров и не тратить понапрасну то, что даёт он.

Однако на фразе про родителей я споткнулась. Иси говорила, что родители Адриэна тоже погибли от руки психопата, а значит явно нужно сказать что-то другое…

— Чтить светлую память родителей его, — выдала я, очень надеясь, что не получу по шее за самодеятельность прямо в день свадьбы. Мы стояли совсем рядом, почти касаясь друг друга плечами, и я явственно ощутила, как Адриэн вздрогнул от моих слов. Однако никто меня не одёрнул, а жрец произнёс последнюю фразу, которую я повторила:

— Да падёт на голову мою самая жестокая кара, посмей я нарушить клятву!

Едва я договорила, как Адриэн положил руку мне на спину, заставляя склониться. Жрец чем-то нас посыпал, а потом муж поднялся — я даже позавидовала лёгкости, у самой уже начали неметь ноги — и так же легко поднял меня. Я очень постаралась стоять сама, а не виснуть на нём.

— Да позволят мне боги завершить священный обряд создания семьи, — провозгласил жрец.

В помещении, между тем, стало по-настоящему жарко и душно. Ничего удивительного, учитывая отсутствия хоть какого-то сквозняка и собравшихся гостей. Плотная вуаль мешала нормально дышать, и если ночью ещё можно было потерпеть, то теперь стало совсем тяжко.

— Протяните руку над алтарём, — раздался возле уха тихий голос. — Левую, — уточнил муж, когда я машинально протянула правую. Я исправилась. Адриэн протянул правую, так что наши руки оказались рядом. Жрец взял что-то, лежавшее рядом с чашей, и положил в неё. Я увидела два серебристых браслета — просто широкие металлические пластины с какими-то завитушками. Жрец сделал движение руками, и над чашей заклубился сизый дымок. Потом достал что-то длинное, тонкое и блестящее, склонился над чашей и взял руку Адриэна. И в ту же секунду в чашу закапала кровь, а дым стал гуще. Я не успела ничего сообразить, как мой безымянный палец пронзила острая боль. Не в силах отвести глаза, я наблюдала за каплями, медленно падавшими в чашу.