Книга Блеф демона, страница 2 – Ким Харрисон

— Именно это мы и должны выяснить, — сказала я, вновь бросив взгляд на экран.

— Заказать ещё выпивки? — предложил Пайк, и я поморщилась.

Ага, давайте ещё алкоголя в этот костёр, — подумала я, хоть и понимала логику. Алкоголь не замедлит их и не сделает спокойнее, но напомнит им, каково это — быть живыми, а это, может быть, и сдвинет их в более сговорчивое состояние.

Он и правда знает, что делает, — отметила я про себя, а тем временем изуродованный шрамами мужчина лет тридцати с небольшим неспешно подошёл к лестнице, изящным жестом подозвал бармена, который как раз поднимался. Чёрные волнистые волосы коротко обрамляли уши, а летний загар уже начал сходить. Бороды не было, но тёмная щетина придавала ему притягательную, «плохишескую» внешность. Формально он числился наследником Констанс — с тех пор как та перестала быть «мышкой». Знала я, конечно, что обоим это было противно: нежить могла питаться любой кровью, но по-настоящему жаждала крови родственных живых. А если донора ещё и любили — это почти заполняло дыру, оставшуюся от утраченной души. Потому-то и возникла традиция воспитывать живых наследников для поддержки вампиров-нежити.

Хотя совершенно ясно было, что Пайк не любит Констанс, он всё же наслаждался той силой, которую давала кровь мёртвой. Хоть живые вампиры и были сильны сами по себе, до полной мощи своих мёртвых собратьев они не дотягивали. Но после месяца совместного кровообмена с нежитью, Пайк вновь обрёл ту сексуальную привлекательность и харизму, что была у него, когда мы только познакомились.

Я с трудом подавила дрожь, с интересом наблюдая, как Пайк двигается по комнате, а Виктор продолжал бубнить.

Живые вампиры — вот мой Ахиллесов пята. Все преимущества нежити — и только половина риска. Пайк, разумеется, был под строгим запретом. Не потому, что «не моего поля ягода», а потому что я знала, чем это кончается. И всё же, когда взгляд скользнул обратно к нему, я улыбнулась. Приятно было осознавать, что он мой друг.

На нём были чёрные брюки и лёгкая рубашка в тон — стильная, подчёркивающее строгая. Мягкая подошва делала шаги бесшумными, а хромота почти не ощущалась. А вот шрамы на шее и руках… те были заметны. Не «весёлые, после спальни», а боевые, из тех, что убивают — и скрывать он их не собирался. Одним словом, Пайку пришлось пережить очень тяжёлое детство, уворачиваясь от смертельно опасных намерений своих старших братьев. И потому тот факт, что один из них — самый жестокий — в данный момент развалился в кресле-мешке в углу комнаты, казался просто невероятным. Старший брат был полностью поглощён портативной видеоигрой с усердием десятилетнего ребёнка. Хотя, учитывая, что после проклятия его интеллект как раз и опустился до уровня десятилетнего, ничего удивительного. Несмотря на седину у висков и первые морщины у глаз, в голове у Брэда теперь царила детская пустота.

Моя улыбка померкла под наплывом вины. Мне нужно было зеркало Атлантов, чтобы снять проклятие, которое я на него наложила. То, что я тогда считала его «белым», — единственная причина, по которой я до сих пор не в высоко безопасном крыле Алькатраса. Но теперь даже это оправдание выглядело жалким, и Ковен моральных и этических норм снова взялся за меня. Снова.

— Апельсиновый сок и «Кровавая Мэри», — сказал Пайк, ставя напитки на стол. Его руки дрожали — не сильно, но заметно, — когда он вдохнул смесь злости и самодовольства, витавшую между вампирами.