Книга Змеиное братство, страница 167 – Анна Одувалова

До конца бала я была словно на иголках. Не давала покоя флешка, которую Ксюха спрятала в сумочку-клатч. Я терзалась, пытаясь понять, стоили ли сведения на ней того риска, которому мы себя подвергли. К тому же я беспокоилась из-за встречи с Владом. Мне совершенно не понравился его взгляд, он не предвещал ничего хорошего. Я боялась момента, когда придется с ним объясняться. Хотелось верить, что, после того как мы с Ксюшей посмотрим добытые сведения, мне будет чем оправдать свой поступок. Жаль, я не могла доверять Владу на сто процентов и не была уверена, что захочу рассказать ему все.

Я танцевала с Олегом, положив голову ему на плечо. Он принял этот жест за проявление нежности и не отвлекал меня разговорами, а я получила возможность подумать. Безуспешно пыталась отыскать в пестрой вальсирующей толпе Влада, но Вероника была одна и, судя по всему, злилась. Если сначала я надеялась, что получится на балу перекинуться с Катуриным парой слов и все объяснить, то со временем осознала: ничего не выйдет. Он так и не появился.

Мы с Ксюхой не выдержали всеобщего веселья одними из первых и выразили желание уйти сразу, как только это стало возможным. Олег был расстроен и рвался меня провожать, но мои мысли занимала лишь добытая с таким трудом информация. Примчавшись в комнату, мы не стали даже переодеваться, сразу кинулись к компьютеру.

– Ничего не понимаю, – прошептала Ксюша, когда мы методично удалили с флешки все не относящиеся к делу файлы. Личные фотографии, которые мы честно не стали смотреть, разработки занятий, книги. – Тут есть папка с файлами, в ней содержатся личные дела лицеистов. Они однозначно из компьютера Владленовны.

– Посмотри, Машино есть?

– Машино есть, и не только оно. Тут много фамилий, но нет никого, кто учился бы сейчас. Это дела трех– или пятилетней давности. И все.

– Зачем они Георгию Романовичу?

– Не знаю, – пожала плечами подруга и заметила: – Смотри, тут есть еще одна папка. Только нужно разобраться, что к чему. Здесь куча мелких документов. Похоже на тексты из газет, скопированные куски новостных лент… Это займет какое-то время.

– Хорошо, – отозвалась я. – Пойду пока умоюсь и сниму этот неудобный, торжественный наряд.

К тому времени как я повесила платье в шкаф и переоделась в короткий домашний халатик, Ксюха успела немного разобраться с файлами.

– Смотри, – сказала она. – Знаешь, чем заинтересовали нашего препода эти лицеисты? Точнее, бывшие лицеисты?

– Чем? – Я присела на кровать и наклонилась ближе, заглядывая в экран ноутбука через Ксюхино плечо.

– Они все мертвы.

– Что?!

– Сама сначала не поверила. Но погляди. Вторая папка – это сведения о погибших молодых людях. На первый взгляд между ними ничего общего. Разве что все они умерли в возрасте семнадцати-восемнадцати лет. Причины смерти самые разные. Наркотики, автокатастрофа, взрыв бытового газа, болезнь, суицид, кораблекрушение и еще много всякого, – перечислила подруга. – Я ничего не могла понять, пока не наткнулась на имя Ильи Осинина.

– Кто это?

– Представления не имею, но оно помогло мне разобраться. Я вспомнила, что встречала его в папке с личными делами. Тогда я стала сравнивать имена в двух папках. И вот что получила. Зимой две тысячи четырнадцатого года Анжелика Сироткина была отчислена из лицея имени академика Катурина, а летом того же года утонула в реке. Трагическая случайность. Это подтвердили и милиция, и «Скорая». Илья Осинин – ее сокурсник, его отчислили тогда же, когда и Анжелику. Он прожил и того меньше. Погиб в автокатастрофе буквально через две недели после отчисления. Есть еще Ирина Мазина с их же курса. Она прожила дольше всех, полтора года, но последние семь месяцев – в состоянии овоща. У нее была совершенно нечитаемая болезнь. Так как сведения внесены в обычный вордовский файл, предполагаю, что Георгий Романович вычислил все это сам. Потом пошел две тысячи пятнадцатый. Четверо отчислены, и тоже ни одного прожившего больше года. Понимаешь, какая фишка? Все смерти случайны. Не придерешься. В основном – роковое стечение обстоятельств. Но странно… Похоже, оно настигает всех отчисленных отсюда и, как правило, в течение двенадцати месяцев. Есть несколько человек, которые, как и Маша, покинули лицей по состоянию здоровья. Но они тоже мертвы.