Книга Психолога вызывали?, страница 55 – Елена Саттэр

И говорю проникновенно:

— Есть у меня для вас подарок в коллекцию особенный, единственный на свете. Эх, хотела жениху на свадьбу подарить, но вы похитили мое сердце, поэтому отдам только вам, — а сама ему пуговки на камзоле расстегиваю и к диванчику подпихиваю.

— Ой, может, не надо? — говорит.

А я ему:

— Надо, Максимилиан. — А про себя думаю: “Для меня-то точно. И обязательно сегодня”. Меня аж передернуло, когда взгляд верховной жены вспомнила.

— Такого ни у кого нет. Единственные в своем роде, феем заговоренные.

А пуговка одна заела, гадина, не расстегивается никак. Время, Ника, время!

— Что за подарок? — сдался он на милость победителю, а сам уже к поясу моему ручки протянул, крючочки искать начал. А я все с пуговицей одной справиться не могу.

— Трусы свадебные, принцевские, случайно в руки попали, на мужскую силу заточенные, а здесь, — показываю ему глазами туда, — морда дракона. Представляешь, Максимиллиан, ходишь ты и знаешь, что на тебе трусы такие под штанами.

Что ж за пуговица такая вредная! А он что-то перестал крючки расстегивать и как окаменел. Я глаза поднимаю, а он в ужасе за мою спину смотрит, туда, где стеллажи книжные, словно чудище заморское увидел. Привидения, что ли, здесь завелись?

— Помочь? — спрашивает сзади чей-то до скрежета в зубах знакомый голос.

Б****.Я обреченно руки опустила. Что такое не везет, и как с этим бороться!

Ну, конечно, Гогошкин камзольчик запахнул да бежать, пока соучастие в краже не припаяли. А я с такой тоской поворачиваюсь к Джарлетту и спрашиваю:

— Принц ты мой дорогой, ну какого хрена ты за стеллажиком не постоял тихонько, пока я над Гогошкиным надругиваюсь? Книжку бы почитал какую. Ты мне ж всех женихов уже распугал.

А он стоит, усмехается:

— Ничего, у тебя список длинный. Кандидатов много.

— Длинный не длинный, а трое уже отвалились благодаря тебе, мил человек. А я девушка одинокая, мне их самой надо искать, не то что тебе мама девиц подбирает. Надоел ты мне уже хуже горькой редьки! И ты, и герцог этот недоделанный, который жен своих угробил, и никому дела до этого нет. Вот что тебе здесь понадобилось? — понесло меня. — У тебя там помолвка сейчас будет. Что ты мне жизнь портишь?

Стою около него, голову подняла и ору, как оглашенная. Ну, правда! Вот достал уже!

А он мне:

— А кто в мою гардеробную залез? А шторы в ученической, кто спер?

— А потому что в старом платье жениха не поймаешь. Ты бы лучше в мое положение вошел.

— А с трусами — интересуется — свадебными тоже в положение войти?

— А это месть моя, что ты слухи распускаешь, что я за тобой бегаю.

— А ты не бегаешь?

— Слушай, какой раз тебе повторяю, да нафиг ты мне сдался! И ты, и гарем твой, и мамаша твоя! Я нормального мужа хочу, а не красавца–бабника, который в библиотеке не книги читает, а баб на диванчике охмуряет.

— А сама-то что? Сама сейчас не собиралась тем же самым заниматься? — навис он надо мной. — А вошел бы кто?

Тут мне поплохело.

Сейчас же сюда подружки со свидетелями ворвутся. Я давай оглядываться. За стеллажи прятать? А вдруг пройдут, проверят. На диван взгляд упал.

— Джарлетт, помогай, давай диван от стены чуть отодвинем.

Он опешил.

— Зачем?

— Тебя прятать. Джарлетт, милый, не тупи. Сейчас сюда полдворца сбегутся, чтоб мое надругательство над Гогошкиным зафиксировать и заставить меня на нем жениться. Тебя увидят — конец мне. Меня ж твоя мать без суда и следствия за сикарашку какую-нибудь отдаст. И за тебя замуж, я вот честное-пречестное, не хочу. Давай по-хорошему диван отодвинем, тебя за него положим, а я как будто сижу, законы изучаю, кому наследство в случае потери мужа достанется.