Книга Декамерон в стиле спа, страница 48 – Фэй Уэлдон

— Разумеется, на его собственном самолете, — сказала она. — Думаю, поэтому мне и паспорт тогда не понадобился.

Ей очень не нравилось, как смотрели на нее его люди и беспрестанно ухмылялись. Они откровенно выказывали ей неуважение, считая его последней прихотью. Дорлин смутно подозревала неладное. Но как разберешься в ситуации, если не знаешь языка? Она только заметила, что взлетали вместе с нею девять мужчин, а приземлились только восемь. Конечно, она могла обсчитаться. Может, и обсчиталась. Только почему-то после этого они все, как один, отводили глаза в сторону.

— Ты испугалась?

— Нет.

Она рассказала ему о Морисси и об их помолвке, и Фахд воспринял это весьма великодушно. Он называл ее своей сладкой ночной грезой, своей «жемчужиной Запада». Он был уже в годах — скорее всего под шестьдесят. Раньше у него были другие жены, но все они погибли в результате несчастных случаев.

— А почему он выбросил тебя в пустыне?

— Ну, вы же знаете, какие они, эти мужчины, — последовал расплывчатый ответ.

Не получив желаемого, становятся такими противными. До знакомства с его родителями дело, кстати, так и не дошло. В общем-то это и разозлило ее. Она сказала ему, что думает по этому поводу. Тогда он запер ее во дворце и стал ждать, когда она переменит решение и сама скажет ему о своей любви. Но она и не думала врать — ложь всегда была ей противна.

У него к тому же были и другие девушки, это она знала точно. Дорлин мельком видела их, когда ее привезли. Но ее держали отдельно от остальных, целиком и полностью предоставив огромный дворец. И никаких друзей, ничего. Даже телика не было, а книжки читать она не любит.

— А какой был дворец?

— Да как все дворцы — зеркала, блеск. На парфюмерный отдел «Хэрродз» похож, только слуги все время шаркают вокруг.

— И как долго ты там жила?

— Не знаю. Может, месяца три. Календари-то у них идиотские, разве разберешься?

Правда, за это время она поправилась фунтов на пять — салатиками-то у них не кормят, а сплошь орехи с медом и всякое такое. Подают на золотых подносах, таких тяжелых, что в руке не удержишь, и чеканка на них такая глубокая — если уж разлил какую-то липучку, ни за что не ототрешь. И каждый вечер на закате откуда ни возьмись появлялся этот парень Ахмед и спрашивал, не передумала ли она, и каждый вечер на закате она отвечала отрицательно.

— Вы, конечно, скажете, что если бы это было ему так важно, то он бы пришел сам и спросил. Но ведь он этого не сделал. Или, может, надо было сказать «да» и избавить себя от кучи проблем?

Еще она сказала, что у нее была аллергия на никель и ей пришлось снять колечко Морисси.

— Да, я точно знаю, в Саудовской Аравии королю не принято говорить «нет», — подтвердила Майра. — Поэтому у них пользуются услугами послов.

— Ой, тут дома-то иной раз от мужиков воротит, а про иностранцев уж и говорить нечего — такой сволотой могут оказаться! — посетовала Дорлин.

За себя она нисколько ее боялась. К порядочным девушкам там относятся довольно уважительно, а вот если ты непорядочная, то берегись. Так или иначе, Дорлин решила и впредь говорить «нет». Она очень боялась за Морисси. Чем дольше она упорствовала, тем с большей вероятностью Фахд мог убрать с дороги соперника. Но предупредить Морисси у нее не было никакой возможности. Ее мобильник вообще не ловил сигнал.

Тут мы все понимали ее очень хорошо — на своей шкуре испробовали, что это такое.

— Так это Ахмед устроил тебе фальшивый паспорт и билет домой? — спросила Трофейная Жена.

— Ну надо же! Как вы догадались! — удивилась Дорлин.

— И что же тебе пришлось для этого сделать?

— Да в общем-то пустяк. Подшустрила вовремя.

Иными словами, у Дорлин получилось как в поговорке — кто успел, тот и съел.

— Только вот шпионить они большие мастера. Такое, впечатление, будто у них глаза на затылке, я уж не говорю про камеры скрытого слежения, распиханные повсюду. В общем, в один прекрасный день Ахмед вдруг не пришел, а мне на завтрак подали на этом дурацком золотом подносе его пенис.

Мы дружно притихли, потом кто-то проговорил:

— А ты уверена, что это был именно он?

Дорлин не сомневалась. Нет, конечно, она могла все это только вообразить, но угощеньице что-то не больно походило на манчестерские сардельки, которые специально для нее привозили на самолете по воскресеньям. Отведать она все-таки успела, а потом выблевала все это в унитаз. Ей стало так плохо, что она решила лечь в постель, но ее оттуда вытащили и повезли в больницу на обследование. Она знала, что других девушек подвергают медосмотру каждую неделю, но с ней так еще никогда не поступали.

— Видать, медосмотр их удовлетворил, иначе меня сейчас не было бы в живых, — сказала она.

Но потом ее отвезли в пустыню и вышвырнули из «лендкрузера» голышом, только шубку кинули вслед.

— Ужасная пустыня — раскаленный песок и какие-то птицы огромные скачут. Я так поняла, грифы. Я знала, что Фахд просто наказал меня. Если бы он хотел моей смерти, то не дал бы мне шубу и ту жалкую бутылочку водички. В пустыне днем сорок три градуса, а ночью просто ужасный холод. В общем, я притаилась под огромным камнем и сутки выжидала — боялась, как бы они не вернулись.

— Дорлин, а что они хотели выявить на том медосмотре?

— Ну как что? Проверяли, девственница ли я.

Она подозревала, что Ахмед мог хвастаться перед своими. Мужики ведь обожают такие вещи. Иначе откуда взялась та жареная колбаска? Впрочем, могла и нафантазировать с перепугу.

— Дорлин, а тебе еще когда-нибудь доводилось пережить подобный ужас?

— Еще как доводилось. Однажды в Ливерпуле меня вышвырнули из такси на окраине, и я ползла там одна по канавам, чуть в штаны не наложила. Это было даже похуже.

Наши брови дружно изогнулись от изумления, но комментариев не последовало.

— А за что тебя вышвырнули из такси?

— Водила возил меня кругалями, и я смекнула, что дело пахнет керосином. Я же не такая дурочка, как обо мне многие думают.

Итак, благодаря бедолаге Ахмеду она теперь имела паспорт. От Фахда хорошего ждать не приходилось. Ей требовалось как можно скорее выбраться из этой страны — и вовсе не потому, что там не было нормальных магазинов. Она содрогалась от мысли, что место Ахмеда теперь займет другой человек — ведь он хоть и был евнухом, но все же не лишенным сострадания. Теперь же она не смогла бы продержаться долго — ей пришлось бы сдаться и объявить о своей любви к шейху. А вот тогда у нее действительно начались бы проблемы.

— Это почему? — спросила Судья.

— Потому что, как только у него появилась я, он потерял интерес к другим девушкам, и те стали куда-то пропадать. Я приняла от него только ту шубу. Подумала, что имею на нее право после всего, что пережила. Я дождалась рассвета и тихонько смоталась из дворца — Ахмед в свое время показал мне, как выбраться через сад. На улице я взяла такси и рванула в аэропорт.