Книга Царица барахолки или мой магический сэконд-хэнд, страница 23 – Элла Яковец

Фантазия немедленно представила мне, как я прямо сейчас подхожу к шерифу, кладу руку ему на плечо, чувствую, как под тканью рубахи переливаются могучие мускулы. Как я смотрю ему в глаза и говорю что-то вроде:

– Ваше благородие, ваш голос просто сводит меня с ума…

И другая рука шаловливо скользит по его торсу…

“Интересно, у него есть татуировки?” – вдруг подумала я. Почему-то представилось, что когда я расстегну его рубаху… Нет, не расстегну, а страстно разорву! Чтобы пуговицы прыснули во все стороны!

“Ты что-то перепутала, – ехидно прокомментировал внутренний голос. – Это мужик должен рвать на себе одежду!”

Неожиданно это сработало.

Страстное наваждение отпустило, и я снова вернулась в реальность.

– …наверняка сбежала со своим мальчишкой! – ныл Горбун. – Я ведь не слепой, видео, к чему все идёт! А заявил, потому что должен был заявить, мне без этого не позволялось новую помощницу купить…

– Купить… – эхом повторил шериф и снова посмотрел на меня. Сознание снова попыталось ухнуть в яму влажных фантазий и упустить нить разговора. Но мой ехидный внутренний голос уже стоял на страже и тут же прикрикнул: “А ну-ка не разбредаемся!”

И сверхчеловеческим усилием я продолжила слушать их разговор.

– Горбун, предъяви-ка мне купчую! – сказал шериф.

– Так мы же договорились вроде, что я тебе через пару дней в участок принесу… – начал отмазываться Горбун.

– Хочу посмотреть прямо сейчас, – настаивал на своем шериф.

– Ладно, сейчас поищу, – буркнул Горбун и двинул обратно к двери в склад. Шериф шагнул следом, не обращая внимания на протестующее движение Горбуна.

– Я вот не понимаю, твое благородие, почему ты мне не доверяешь? – недовольно бурчал Горбун, семеня между стеллажами. Изредка он бросал на меня странные взгляды, будто хотел о чем-то попросить.

Вот только о чем?

Я сразу поняла, куда он идёт. Там в одном месте склада была дверь. Ну, точнее, там была как будто обычная стена, но было понятно, что с ней что-то не так. Я когда осматривалась, это отметила, но исследовать не стала, отложив до лучших времён.

И у самой стены Горбун бросил на меня такой выразительный взгляд, что я поняла, что надо сделать хоть что-то.

Я громко ойкнула и со всего маху налетела на шерифа.

Будто споткнулась и упала. Я ожидала, что ухвачусь руками за его плечи, потом извинюсь за неловкость.

Но рефлексы шерифа оказались быстрее. Ещё когда я только начала падать, он развернулся и подхватил меня на руки. Глаза его оказались близко-близко.

Как зачарованная, я обвила его шею руками. Губы мои сами собой приоткрылись и издали тихое: “Ах!”

– Вот твоя дурацкая купчая! –

вклинился в нашу сладкую идиллию сварливый голос Горбуна.

Шериф выхватил у Горбуна бумагу и впился в нее глазами. Взгляд его проскользил по строкам раз. Потом другой. Потом третий.

Потом он посмотрел на меня, и кажется в его глазах мелькнуло сожаление.

Он вернул бумагу Горбуну, губы его дернулись слегка презрительно.

Интересно, это значит, что шериф осуждает сам факт института рабства? Или его злит ситуация, что пройдоха Горбун пудрит ему мозги, а он, прямая душа, ничего с этим не может сделать.

– Ладно, демоны с тобой, – махнул рукой шериф и пропал к двери.

Перед выходом он ещё раз обжёг меня длинным задумчивым взглядом.