Книга Царица барахолки или мой магический сэконд-хэнд, страница 52 – Элла Яковец

И это было бы ужасно неловко, потому что когда я, наконец-то, рассмотрела, перед кем я, краснея, извиняюсь, то мне стало еще стыднее. Но и одновременно злораднее, что ли.

Случайность снова столкнула меня с… князем. В этот раз он был одет в длиннополый зеленый кафтан берет с пышным пером. Берет с головы слетел, когда я его уронила.

Его дуболомы в зелено-золотом тут же крепко схватили меня под руки и вздернули в воздух.

Отличные телохранители, ничего не скажешь! Если бы я шла убивать князя, то какой смысл меня было бы вот сейчас хватать? И вообще получается, я прошла между ними как раз, прежде чем врезаться в князя.

Кстати, народ на площади тоже отреагировал на эту сцену. И явно не так, как хотелось бы князю. С разных сторон раздались смешки, а кое-откуда так и вообще громкий издевательский хохот.

– Опять ты? – резко спросил князь, поднимаясь на ноги. И глаза его холодно сверкнули. Он огляделся, уперев руки в бока. – Кому-то что-то показалось смешным?!

Смешки резко стихли, народ моментально рассосался. Буквально секунды какие-то, и – хоба! – мы на всей довольно большой площади одни. Ну и мужик на летающем коне еще, но он не в счет, он каменный.

– Простите, ваша светлость, – сказала я, надеясь, что мой голос не дрожит. Причем не от страха, а почему-то от смеха. Смешно мне, видите ли, стало в этот очень подходящий момент. Ироничная ситуация, видите ли – второй раз сбила с ног мужика вдвое тяжелее себя!

– Ты опять сопровождаешь барахольщика? – спросил князь. – И где же старый Горбун? Пошел жалобу подавать, а тебя оставил на улице?!

“А откуда ты знаешь про жалобу?!” – хотела спросить я, но прикусила язык.

Спокойно, Клеопатра! Не нужно болтать первое же, что приходит в голову!

– Он отпустил меня прогуляться, – сказала я.

И тут же поняла свою ошибку, потому что глаза князя радостно сверкнули. Злобно и радостно. На губах его заиграла змеиная улыбочка.

Что я там говорила? Он мне недавно совсем казался красивым?

Фу, беру свои слова назад.

Красивым он может быть и будет, когда его в мраморе изваяют. Вот как того мужика на пегасе. А с этими своими ужимками он выглядит натуральным таким уродом. Хуже Горбуна!

– А документ он тебе выдал соответствующей формы? – вкрадчиво спросил он, приблизившись вплотную. Он возвышался надо мной, угрожающе так. А я смотрела на прилипшую к бархатной поле его кафтана собачьей какашке. И мне снова хотелось смеяться. Ну вот где логика?! На улицу мне выйти, значит, страшно. А когда меня схватили дуболомы Князя и держат на весу, выворачивая руки, – я хихикаю.

– Документ? – я захлопала ресницами.

– Да, документ, – зло выплюнул князь. – Разрешение рабыне ходить по улице без сопровождения. Или ты сбежала?

Я молчала.

– Знаешь, что у нас происходит с беглыми рабынями? – тут он придвинулся так близко, будто мы с ним бачату танцуем.

“Допрыгалась!” – мрачно подумала я.

– Что здесь происходит? – раздался за моей спиной голос, который я не могла не узнать.

Ох, как же он хорош!

Я залюбовалась “своим благородием” настолько, что даже перестала ощущать неудобства из-за железных пальцев дуболомов князя, которые держали меня за плечи. Наверное, даже хорошо, что держали, потому что в ногах появилась такая специфическая легкость, которая, конечно, очень приятна, но мешает им выполнять их основную функцию. В смысле – поддерживать меня в вертикальном положении. Стояла бы ногами на брусчатке, мне бы точно захотелось сползти по стеночке…