Книга Невеста до гроба, страница 86 – Майя Сотис

Хотелось рушить всё, хотелось вернуться во дворец, взойти на трон и оттуда остановить всех в королевстве. Разом. Никаких войн. Никаких ссор. Никаких живых.

Доверчиво квакнул в моей руке Клема, и я выдохнула. Какое отвратительное помутнение! И неприятная дыра в груди. Её не было видно, но я её чувствовала.

— Бриен, — голос казался тяжёлым и чужим, но я, как могла, балансировала на грани. — Если я не смогу сама вернуться, оживи меня ты. Ты точно сможешь.

— Я точно смогу, — повторил Бриен, и я облегчённо выдохнула, позволяя мёртвой себе заполнить себя сильнее.

Так странно, что никуда не делась боль! Точнее нет, не так. Дыра в груди не болела, болела пустота в ней. Я чувствовала эти прорехи в себе слишком явно. И что на мне лишнее и чего не хватает. Хотелось надеть шляпу, а вместо удобных тёплых сапог — туфли на пару размеров больше. Кажется, я знала, в чём мне нужно быть похороненной, чтобы не мучиться в гробу. Но эта информация мне пока без надобности. Просто, думая об этом, я меньше злилась на весь мир.

Я шла и шла вперёд, уже по открытому пространству, но мертвецы не замечали меня. Кажется, сработало. Хотя сейчас мне хотелось не упокаивать их, а отправить на завоевание королевства. К чему всем вспоминать, что я была королевой, если я могла попросту завоевать всех заново?

Но вблизи я почувствовала их. От холода руки и ноги мертвецов плохо сохраняли подвижность, они скучали по своим привычным местам, они хотели вернуться в свой зимний сон. И мой пыл битвы и мщения угас.

Я подошла к первому мертвецу и бесстрашно взяла его за руку. Мертвецы не говорили, не чувствовали как люди и вообще ими уже не были. Но у них имелось последнее пристанище. К этому пристанищу я и повела первого мёртвого стража. Потом второго, третьего. Я не была мёртвой в прямом смысле, поэтому сквозь Астаросскую пробивались холод и усталость меня настоящей, но я терпела, понимая, что ещё не время. Ещё двенадцать. Ещё девять. Три. Один.

Помогая последнему мертвецу опуститься в его могилу, я наконец почувствовала, как отпускает, уходит Астаросская. Почти забытая, неотмщенная, но, как оказалось, простившая. Теперь я помнила её и как всё было. И как она простила, я тоже помнила. Мёртвые не забывают. Но они умеют прощать.

Я снова была живая, и сполна почувствовала и боль в ногах, и замёрзшие руки, и оголодавший желудок. Сейчас бы ухватить парочку орешков прежде, чем разбираться с неизвестными, выставившими такой караул, но я не успела.

На меня налетел Бриен, обхватил руками — тепло, даже жарко! — и впился губами в мои раньше, чем я успела сказать, что всё в порядке, и я — снова я.

Сначала хотелось вырваться из его рук, пояснить, что всё хорошо и я в порядке, а потом я передумала. Он целовал так яростно, так отчаянно, что я согревалась быстрее, чем в самой толстой шубе. А я же была свободна, что до него… если он целовал меня так, будучи влюблённым в кого-то ещё, то он ещё хуже своего брата. И об этом я узнаю довольно скоро, только вот верну всю память.

Отвлекло нас покашливание Четвёртого. Ладно хоть дурацкий нюхач довольно долго трусливо мялся за деревьями, прежде чем подойти к нам. Вот в такие моменты действительно хочется казнить!

— Уже ночь, — сообщил он то, что и без него было понятно. — Будем пытаться пробраться к замку в темноте или подождём утра?