Книга Драконий огонь, страница 133 – Майя Сотис

Абелард же повел широкими плечами, словно попытался по привычке развести крыльями и склонил голову.

— Благодарю, — хрипло произнес он. — Но я сомневаюсь, что меня стоило возвращать. Всё-таки первая война началась из-за моего рода. И пусть я остался один… Вернуть былое величие я сумею.

— Простите, господин Абелард, — Мейнгрим бросил быстрый взгляд на Радославу, но она всё еще не приходила в себя, хотя огонь под кожей бежал уже медленнее — насытился. — Но… я не знаю, кто вы.

— Неудивительно, — Абелард бросил короткий взгляд на своего бывшего всадника, плотно застрявшего в временном коконе. — Сговорившийся с цветочными король сделал всё, чтобы моя семья оказалась забыта. Ведь именно мы ухаживали за магическим деревом королевства, прививали новые ветви, укрывали тонкие ростки и собирали плоды.

— А? — Мейнгрим по-прежнему ничего не понимал.

— Я вижу, какие магии при объединении дадут новые прекрасные умения, вижу, какой магией может легко овладеть найденные. Разумеется, у некоторых расположенность видна сразу, — и он поклонился тотчас засиневшей румянцем Янке. — Но большинство вслепую тыкается и считается себя слабым магиком или магессой, занимаясь не своим делом. А есть и того неприятнее ситуация, когда в потомке теряется магия.

— Но если люди любят друг друга, даже если их магии несочетаемые, что теперь? — воскликнула Янка и снова спрятала лицо на плече мужа.

Мейнгрим слабо улыбнулся. Да, он вспомнил, как боялись не помнившие о магиках крови Янка и Скарбимеж соединить руки в брачном обете. Магик жизни и магесса смерти!

— Я давно не говорил, плохо выходит, — слабо уулыбнулся Абелард. — Лучше я покажу.

Он взмахнул перчаткой, удивительно легко вращая таким громоздким артефактом, что занимала большую часть его руки, и по толпе пронесся легкий вздох. Посреди синего Радкиного сада засияла полупрозрачная хрустальная яблоня. Вот что значит великая яблоня, а вовсе не то старое дерево на площади в Лесине!

Как зачарованный, Мейнгрим шагнул ближе. Он видел в цветках и яблочках каждого магика, который когда-либо рождался в королевстве, и теперь он ясно как день понимал, о чем говорит древний магик. О да, моложавая внешность больше не сбивала Мейнгрима. Он знал, что Абелард и впрямь очень и очень стар. Теперь он видел, что черные магики были лекарями для магиков как садовники — лекарями для настоящих яблонь. Бережно следя за новыми ростками, они позволяли появится удивительным оттенкам магии. Так появились когда-то лазурные, пурпурные, багряные. Исчезли с великой яблони амарантовые, карминные, оливковые и горчичные. Не позволили появиться бирюзовым и опаловым. Зато половину дерева теперь занимали серые и коричневые, бурые. Соглядатаи и наемники. Всех этих неопределившихся и теряющих свой дар магиков Абелард мог «найти». И потому никто не мог найти его самого.

Теперь-то Мейнгрим знал, что он может воспитать их с Радославой младшего сына синим магиком, и ему будут удаваться боевые заклинания стихий ничуть не хуже чем любому из клана. А мог дать ему выбор стать аквамариновым, совместить с магией матери и управлять погодой. На Матиаса Мейнгрим смотреть не хотел, вместо этого он взглянул на Абеларда и тот медленно кивнул. Некоторые вещи должны были оставаться тайной. Еве проще будет вырастить сына синим, чем сделать его первым в своем роде бирюзовым магиком — хранителем очага. И ей точно не стоит знать, что она сидела рядом с ним безвольной домашней магессой и не пришибла своего мужа раньше именно из-за дара сына, созданного искусным сочетанием зеленого, синего и золотого. Нет уж, синий — значит синий!