Книга Сердце самой темной чащи, страница 39 – Оксана Заугольная

За корягой подходящего размера дело не встало. Очень скоро Василиса обзавелась подобием палицы и даже пару раз неумело взмахнула ею. Получилось ужасно, но с палкой она чувствовала себя куда смелее и увереннее, и темные тени от мрачной чащи пугали куда меньше.

Василиса забралась повыше по облезлым сучьям и кривым иссохшим стволам, надеясь с вершины этого бурелома разглядеть тропы, ведущие в обход самых опасных мест. Но тут ее мечтательность сыграла с ней дурную шутку. Зазевавшись, Василиса ступила не туда – нога ее соскользнула с одного вывороченного дерева – и попала в трещину. Василиса задергала ногой и в сердцах помянула Лешего и Лихо разом. Кто из них тут пакостничал – поди разбери!

Только Василиса уже через мгновение забыла про поминаемую нечисть. Разом произошло сразу две вещи. Внизу у самого края бурелома по едва видной тропке несся мимо знакомый всадник на белом коне с белым черепом на плечах.

Вслед за ним сереющее небо начинало светлеть – наступал день.

«Сейчас доедет Ясный День до царских хором – и Кощей проснется, а меня нет! – чуть было снова не расплакалась Василиса. – Я застряла в этом буреломе!»

Она поняла, что рано горюет о проснувшемся без нее Кощее, когда ее накрыла огромная тень, словно день передумал наступать и вернулась ночь. Василиса оглянулась и закричала от ужаса. То, что она принимала за гору бурелома, было гнездом – огромным гнездом гигантской царь-птицы, голодной и недобро глядящей на Василису круглым глазом размером с ее голову.

– Ясный День! – громко взмолилась Василиса, размахивая корягой и пытаясь отдалить момент смерти в чудовищном клюве. – Помоги!

Череп даже не повернулся к ней, исчезая за деревьями. И только оттуда раздался его голос, но, как и голос Ночи, сразу в голове Василисы.

– Поспеши к тропе, красна девица, да попроси моего брата Солнце.

Легко сказать «поспеши»! Нога застряла плотно, дергая ее, Василиса ободрала в кровь всю кожу на лодыжке, чуть не вывихнула запястье, отмахиваясь от окончательно проснувшейся царь-птицы, но все-таки ей удалось вырвать ногу, и, не устояв прямо, она кубарем покатилась к подножию гнезда.

Василисе показалось, будто в ее теле не осталось ни одной целой косточки. Но она сумела подняться на ноги и едва не свалилась снова, но теперь уже под ноги красного коня.

– Помоги! – прошептала она из последних сил. Их обоих накрыла тень царь-птицы, но на мгновение стало так жарко, что Василиса снова упала на колени, а птица с негодующим криком поднялась в воздух. Буря, появившаяся от взмахов ее крыльев, охладила кожу Василисы и окончательно размочалила недавно так аккуратно заплетенную подменышем косу, но Василисе не было и дела до этого. Она ждала ответа.

Он пронзил ее голову огненными буквами, которые она не могла прочитать, но осознавала уже словами.

«ПОМОГУ, – говорил Солнце. – НО ТЫ ЧЕЛОВЕК. БУДЕТ БОЛЬНО».

– А тут я просто умру, – расплакалась Василиса, у которой болела каждая частичка ее, будь то кожа или косточки. – Помоги, Красно Солнышко.

Солнце проехал на несколько шагов вперед и остановился, когда Василиса уже потеряла надежду. Ей пришлось самой вскарабкаться на коня позади него, и ее руки тотчас покрылись пузырями, какие были в тот день, когда Власта будто случайно плеснула кипящей похлебкой.