Книга Абсорбент. Маньяк, который меня любил, страница 131 – Оксана Заугольная

— Бросьте все и отойдите к стене! — громыхнул мрачный тип, стоявший рядом со следователем. — Дудырь, Халиман! Обе к стене и поднимите руки.

Наверное, что-то в этих словах послужило триггером, они давно не путались в том, кем были в каждый конкретный отрезок времени, но сейчас был неудачный момент. Они собирались отдохнуть, перестать убивать ненадолго, а потом начать с Халиман. А этот… он фотографировал и пытался отобрать улику. Важнейшую улику, только такая дура, как психолог, могла ее хранить. Продолжая удерживать ноутбук правой рукой, левой они выхватили из приоткрытого стола ручку и вонзили в руку хвостатому.

Странное дело, хотя комната кишела полицейскими, больше всего их сейчас заботило, что на них нет перчаток. Сколько их осталось в коробке? Тридцать три пары или тридцать четыре? Седьмой размер. Хирургические. Жалко до слез.

Хвостатый взвыл, но ноутбук почему-то не выпустил, а сильнее дернул на себя и свалился на пол, освободив небольшое пространство между полицейскими, в которое они со стола и собирались сигануть. Только вот толстуха, державшаяся позади, вместо того чтобы заохать и замереть, неожиданно споро оттащила хвостатого с прижатым к груди ноутбуком за спину полицейских.

— К стене, не делать лишних движений, — повторил полицейский с автоматом, направленным им в грудь.

А они подумали, что почему-то ни разу не пытались убивать из пистолета. Громко и сложно, да и где достать?.. У одного из убитых полицейских, например? Такие возможности! Они замерли и почти не заметили, как их в четыре руки сняли со стола и поставили к стене.

Зазвонил какой-то надоедливый рингтон, и они против воли прислушались.

— Что? Ангелина, нет! Нет, мы уже взяли убийцу! Да! — Следователь повернулся к ним и сухо произнес: — Елена Дудырь, это вы убили полицейского в балатовском парке пятого февраля и сотрудника ДПС двенадцатого февраля этого года на Крупской?

Они не смотрели на названия улиц и могли бы так и сказать, но Алина с ненавистью выплюнула:

— Она, она это сделала! И рассказывала, как именно убила. Она убивала, как хотел убить Фролов. Я пыталась разобраться в его проблеме, это связано с родителями, а вовсе не с полицейскими вообще. Отец был полицейским, а мать…

— Мать мы тоже убили, — равнодушно прервали они болтливую Халиман. Нет, почему они так долго откладывали ее убийство? Без нее еще можно было вывернуться. Улик не было. — Мы с Александром. Он был рад, когда узнал.

— Геля, ты слышала? — неожиданно ласковым голосом произнес следователь в трубку. Они так разговаривали с буйными пациентами. — Отпусти Владислава Тимофеевича, он тут ни при чем. Пожалуйста.

А потом уже совсем другим голосом бросил куда-то за спину:

— Дарья Давидовна, возьмите в коридоре кого-нибудь из свободных полицейских и дуйте в кабинет заведующего отделением. Будьте осторожны, моя невестка вооружена ножом для бумаги, смотрите, чтобы никто не порезался, включая ее. Савельева можете оставить?

— Я живой, все хорошо, — подал с пола голос хвостатый.

Никто из присутствующих не рассмеялся от несоответствия серьезного тона и слова «дуйте», и им пришлось справляться в одиночку. Они смеялись и смеялись, даже когда их обыскивали уверенные мужские руки, а рядом недовольно ругалась Алина. Смеялись, когда над кистями прохладно сомкнулись наручники, своим холодом компенсируя легкую боль от завернутых назад рук.