Книга Руки, полные пепла, страница 9 – Мэй

– Тебе лучше знать, ты за его соцсетями следишь.

Хелен не успела продолжить разговор, они остановились у дома Софи, и та побыстрее распрощалась с подругой.

Низенький забор действительно стоило подновить, а нарисованные на почтовом ящике звезды не были видны ночью. Поежившись от осеннего холода, Софи обхватила себя руками и по дорожке заторопилась к освещенному крыльцу. Она слышала, как за спиной отъехала машина Хелен, и пригородный район снова погрузился в привычную тишину, нарушаемую пением какой-то ночной птицы. Софи в них совершенно не разбиралась.

Дом окутывал теплом и запахом выпечки – похоже, мать снова готовила, ожидая возвращения Софи. Она никогда не ложилась спать, пока та не приходила.

Сняв ботинки в прихожей и повесив куртку на крючок в виде латунной виноградной лозы, Софи провела рукой по чуть растрепавшимся рыжим косам, приводя себя в порядок, а потом прошла в гостиную.

– Мам? Я вернулась.

Она сидела в кресле, в углу комнаты, среди пушистых ковров и маленьких диванов, в мягком свете торшера в стиле ар-деко. Длинные волосы собраны в косу, перекинутую на грудь, пряди цвета спелой пшеницы легли на ткань скромного платья в мелкий цветочек. Заложив пальцем книгу, которую читала, мать строго посмотрела на Софи:

– Ты сегодня поздно.

– Полуночи нет!

– Могла позвонить.

– Мам, я уже не маленькая.

– Если тебе исполнилось восемнадцать, это еще не значит, что ты стала взрослой.

Не выдержав, Софи закатила глаза, что не укрылось от матери.

– Дорогая, я просто о тебе волнуюсь. Время неспокойное, а ты разгуливаешь в таком виде поздно ночью.

– Это нормальный вид. И еще не поздно.

– Я надеюсь, в следующий раз ты позвонишь.

– Прекрати.

– Нет. Это ты прекрати. – Голос матери растерял мягкость, тут же став твердым, почти грозным. В нем звучали бури и ливни. – Я не позволю тебе шататься непонятно где непонятно с кем.

Софи знала, что если не хочет опять ругаться, то лучше промолчать. Тем более мать тут же прекратила бушевать и миролюбиво спросила, как прошел концерт. Как будто она слушала хоть что-то из того, что нравилось Софи, и могла поддержать разговор. Поэтому Софи выдала короткий сухой рассказ, который мать молча выслушала.

Хотя, разумеется, Софи не стала говорить, как вокалист «Стикса» попросил ее номер телефона. Еще жив был в памяти скандал, который закатила мать, узнав о школьном ухажере Софи.

Но на следующий день Софи возвращалась мыслями к тому, что ее номер есть у человека по имени Гадес. И хотя она бы ни за что в этом не призналась, но куда чаще, чем обычно, проверяла телефон. Он хранил молчание всю первую половину субботы.

Гадес позвонил, когда Софи была в оранжерее. Срезала тонкие стебельки трав для матери. На самом деле то, что называли оранжереей, представляло собой всего лишь пристройку рядом с домом, не больше обычного сарая, но с огромными окнами и стеклянным потолком, чтобы на растения падало солнце. Внутри было не развернуться, Софи едва могла сделать два шага в сторону от двери.

Телефон в кармане завибрировал, когда в руке лежало пять упругих стебельков, которые требовались матери. Оставив инструменты, Софи достала телефон и, увидев незнакомый номер, не могла не подумать, что это Гадес. Поэтому не стала выходить из оранжереи – ей вовсе не хотелось, чтобы мать услышала разговор.