Книга Руки, полные дождя, страница 131 – Мэй

– Ну! Что ты медлишь.

Смущению Эбби ещё не научилась. И Амон подумал, что об этой человеческой черте ей лучше не рассказывать.

Ему не нужно было видеть, чтобы раздеть её. Вместе с ней он стянул её свитер и справился с собственной рубашкой, пока Эбби снимала остальное.

Амону нравилось воспринимать предметы и людей тактильно. Со слепотой ощущения стали ярче, и Амон наконец-то ощущал Эбби кончиками пальцев, ладонями, губами.

Крепко прижимая Эбби к себе, Амон чуть прикусил её шею. Она коротко вскрикнула, и Амон замер, не уверенный, не сделал ли больно. Он не мог увидеть её лица, не знал, какое на нём выражение. Но ладони Эбби вцепились в его плечи, и она сама подалась навстречу.

Она хотела большего. Она жаждала всего мира. Амон мог предложить только солнце и надеялся, этого будет достаточно.

Её чуть солоноватая кожа, её косточки под его пальцами, изгибы её податливого тела, её затвердевшие под его языком соски, её стоны в его раскрытые губы, от которых вдоль позвоночника проходила дрожь.

Он хотел изучить её всю. Ладонями, собственной кожей.

Эбби не была богиней, она не обладала силами, лишь её глаза с вертикальными зрачками напоминали о нечеловеческой природе, но Амон их не видел. Он выпускал собственную силу, позволял теплу окутывать их фигуры, жару иссушать пот, пульсировать в такт стонам.

Дыхание Амона перехватывало от эмоций, он сжимал Эбби, как будто хотел стать с ней ещё ближе, сходил с ума от того, как она выгибалась ему навстречу.

Древнее солнце и тёмная змея сливались воедино в своём желании.

– Ты улыбаешься как дурак. Я знаю, это выражение лица! Поздравляю с личной жизнью.

– Да ну тебя, – Амон закатил бы глаза, если видел в этом смысл.

Он сидел на кухне, держал в руках телефон, даже сунул один наушник в ухо, но думал об Эбби, спавшей в комнате. Сам Амон уснуть так и не смог, но ощутил, как село солнце. И наконец-то пошёл на кухню, потому что Эбби говорила, что в гостиной спит Анубис и сидит Гор.

Что ж, Анубис явно проснулся.

– А где Гор? – спросил Амон.

– А? В комнате. Уснул. Он тоже устал. И… я чувствую его умирание. У него осталось не так много времени.

Интонации Анубиса звучали странно. Его голос напоминал хрупкий пергамент. Папирус, иссушенный солнцем.

– Нефтида и Персефона завтра попробуют какой-то ритуал на Подземном мире, – сказал Амон. – Если получится, повторим с Дуатом. Тогда он перестанет разрушаться и брать силы Гора. Если у других богов мёртвых проблемы, мы сможем помочь и им тоже.

– Да. Хорошо.

Интонации Анубиса не изменились, слышалось шебуршание, и Амон с досадой подумал, что хотел бы видеть, что делает Анубис. Он явно перемещался по кухне, но Амон не был уверен, что в действиях есть какой-то смысл.

– Я даже на изнанку пойти не могу, – сказал Анубис. – Чтобы продолжить искать решение. Со всеми глюками… не уверен, что выберусь оттуда.

– Ты всегда хорошо отличал видения от реальности.

– На изнанке – да. Но не те, что внутри моей головы.

Он уселся напротив Амона, это слышалось точно.

– Извини, Амон. Вы с Эбби наконец-то дошли до дела, а тут я со своим. Прошло без ожогов?

– Ага. Но я хочу послушать и о тебе. Ты отдохнул?

Анубис усмехнулся:

– Ага. В голове прояснилось.

Звучало так, словно в этом ничего хорошего. Они были знакомы давно, и Амону не требовалось видеть лицо Анубиса, чтобы распознать его интонации.