Книга Руки, полные дождя, страница 53 – Мэй

Анубис секунду молчал, прислушиваясь к своим ощущениям. Или покачал головой, но потом спохватился, что Амон этого не видит.

– Нет, ничего такого. Ни со мной, ни с Дуатом. Гор тоже здесь и не чувствует воздействия.

Анубис называл брата «Хару», то ли потому что ему до сих пор привычно старое имя, то ли из упрямства. Сейчас он назвал его Гором, значит, его мысли далеки.

Или он беспокоится.

Пришли Гадес и Персефона. Первый о чём-то вполголоса переговаривался с остальными на кухне, Амон не прислушивался, а Персефона присела рядом. Легонько коснулась плеча Амона:

– Мы только узнали.

Она замялась, явно не зная, что ещё сказать. Её пальцы переместились на чашку с остывшим чаем, она забрала её и через некоторое время принесла новую.

Чай не согревал. Амон и себя ощущал таким же: остывшим, с воспоминанием о запахе и вкусе. С холодом эмоций, которые заменили панику. Ровная гладь.

Она дрогнула, когда появились Нефтида и Эбби. Первую сразу можно было услышать по перезвону браслетов, вторая подошла к Амону. Её ладони легли ему на виски, она подняла его лицо, и Амон мог предполагать, что Эбби заглядывает ему в глаза, пытается разглядеть, что он видит.

– О, Амон-Ра…

Она иногда так его называла, хотя Амон не любил полное имя, оно напоминало о том, что он должен быть мудрым и нудным главой пантеона. Вот уж кем он точно себя не ощущал.

Какой из него глава?

Хотя бы прикосновения Эбби не обжигали, это было бы уже слишком. Нефтида как-то сказала, что дело в том, что им обоим нужно принять друг друга до конца, тогда ничего подобного не будет происходить. Амон не очень понял и думал разобраться позже.

Теперь – если это позже вообще наступит.

Эбби предложила пойти в комнату, но Амон упрямо замотал головой. Он не хотел вставать и куда-то идти. Тут привычно и безопасно. Выпуклости под пальцами складывались в цветы.

– Инпу?

– Я здесь, Амон.

Нефтида зажигала горько пахнущую траву и, кажется, кидала камушки, но Амон не был уверен в том, что правильно понял звук. Зато хорошо ощущал силу, ненавязчивую, бархатистую, пахнущую ночными цветами.

Амон понял, как здорово её цветы сочетаются с бальзамическим ощущением Анубиса.

– Это не ритуал, – наконец сказала Нефтида. – Я не уверена… кажется, это последствия того, что силу Амона использовали, когда он был заперт. Гекате явно кто-то помогал, она бы не смогла сама… она использовала много.

– Когда вернётся зрение?

Амон не мог понять, кому принадлежит голос. Гадесу? Сету? Зато хорошо распознал долгую паузу. И неуверенность в ответе Нефтиды:

– Я не знаю.

Амон улёгся прямо на диван. Под щекой были всё те же узоры. В другой момент это казалось бы неприятным, но Амон радовался хоть что-то ощущать. Эбби села рядом, одна её рука обнимала за плечи, а другой она перебирала волосы Амона.

Он слышал голоса, вроде бы дальше в коридоре. Засыпая, почти не понимал слов.

– Сет твой маяк. А ты маяк для Амона.

– Я не особо свечу.

– Ты принц мёртвых. Ты сияешь тьмой.

Амон уткнулся в Эбби, пробормотал ей что-то, не уверенный, что она поймёт, но Эбби крепче сжала его плечо. Когда-то очень давно он считал, что все змеи холодные, и очень удивился, когда Сет рассмеялся, а потом поймал одну и дал ему погладить. Она была гладкой, тёплой и очень приятной.

– Инпу?

– Я буду здесь, когда ты проснёшься.