Книга Спи, милый принц, страница 220 – Мэй

– Раздели со мной, – мягко сказал Николас.

В кои-то веки Айден не стал противиться или пытаться сделать всё в одиночку. В распахнутую связку влил тени, не так много, сколько она могла выдержать. И внутри Николаса, в их связке, заклубилась сила, но Николас не был Равенскортом, чтобы её использовать. И он направил, как обычно направлял при зачаровании, на зарядку дознавательских артефактов, на восстановление стен вокруг. Николас и сам не понимал, что именно делал. В голове звучали строки стихов, и он вплетал в поэзию магию.

Вспоминая песню нездешнего кита.

Императорский дворец в Кин-Кардине существовал в собственном ритме, отличном от окружавшего его столичного. Здесь тоже обсуждали цены на арверийские специи и повальную моду на таксидермию. На слуху были последние постановки в театре, нашумевшие книги или то, как напился и опозорился очередной поэт на салоне искусств.

Дворец бился сердцем Мархарийской империи. Здесь заседал Совет и постоянно работал Круг магов, здесь знали, что цена на специи выросла из-за новых пошлин Арверии, а Торговый синдикат поощряет моду на таксидермию, чтобы продвинуть мастерские лорда Глэдстоуна.

Но в то же время дворец позволял себе собственный ритм. И не осуждал тех, кто хотел замедлиться.

Николас удобно устроился на одном из скрытых от глаз балкончиков недалеко от Древесной террасы. По всему дворцу были раскиданы подобные укромные уголки. Небольшие, здесь с трудом размещалась одна кованая лавка, зато поддерживающие навес колонны увивал плющ. Сейчас плющ выглядел лысоватыми остатками былой роскоши, он обычно начинал разрастаться и зеленеть после Праздника смерти, и летом тут была почти пещера.

Зато сейчас можно любоваться на город. С этой точки дворца открывался чудесный вид на крыши домов, даже выглядывал уголок здания Асталанской мануфактуры чаровников.

Николас притащил с собой подушку и удобно устроился, вытянув ноги вдоль лавки и закинув одну руку на спинку. Во второй держал сигарету и, прищурившись, курил.

Айдена он сначала почувствовал, а после услышал, как открылась дверь, и увидел вошедшего принца. Тот втиснулся между лавкой и стеной и облокотился на перила.

– Ты сбежал, – с укором заметил Айден.

– Сказать, как мне стыдно?

– Нет, конечно, это же враньё.

Хмыкнув, отпираться Николас не стал. Он рассматривал мундир принца – скучный. Нет бы что понаряднее надел.

– А ещё я знаю, что ты устал.

Николас закатил глаза:

– Ничего от тебя не скроешь! Но ты же помнишь, что я в курсе и твоих ощущений?

Поэтому знал, что Айден не искал Николаса, он тоже по-тихому сбежал с бурного и яркого салона Роуэна. Не то чтобы им обоим там не нравилось. Николас вернётся с удовольствием!

Они долго приходили в себя.

Николас едва оправился после гнили, поэтому после всей магии он проспал целые сутки. У Айдена дела шли ещё хуже, тот спал, ненадолго просыпался, снова засыпал, и это походило на горячку, хотя никаких симптомов не было, и лекари в один голос диагностировали классическое магическое переутомление. Принц потратил слишком много сил.

Айдена поили укрепляющими настойками, они с Николасом оба оправлялись, как после затяжной болезни, и до сих пор быстро уставали. Роуэн хотел устроить салон позже, но на таком скором настоял император.

Он занимался делами вместе с императрицей и улаживал все вопросы. Произошедшее в храме на удивление представили таким, каким оно и было: ужасный заговор запретной магии, стоявшей и за кровавыми убийствами, и за возникновением гнили. Но принц сумел захлопнуть разрыв между мирами. Умолчали о том, что его же силами проход и открыли, эту часть могли интерпретировать не так, как нужно, поэтому всё свалили на запретную магию. Николас считал, лукавства нет, так оно и было.