Книга Спи, милый принц, страница 54 – Мэй

– Майлз мелковат для лицея.

– Я о том, что в лицее с вами обращались как со взрослыми. И уважали, ведь все вы были детьми высокопоставленных аристократов. В пансионатах царят чуть иные порядки. Там скудная еда, правят сильные, но образование дают неплохое. Если Майлз позже проявит способности к магии, его примут в Обсидиановый или Аст-таранский лицеи. При финансировании короны.

Наверняка Дэвиан подумал о том же, о чём и Николас. Дотлеры не приближены ко двору, но их статус пока ещё высок. В пансионате, без родителей и без состояния, у Майлза останется лишь имя. Это закроет перед ним двери Кин-Кардинских благородных домов.

Вздохнув, Николас потёр лицо:

– Майлзу и его сёстрам преподавали хорошие учителя.

– Скоро у лорда всё равно перестало бы хватать на них денег, – заметил Дэвиан. – Статус Дотлера и без того был расшатан донельзя. Детей бы в любом случае отправили по пансионатам.

– И ты считаешь, это правильно?

Дэвиан не любил высказывать мнение, для него не существовало «правильного», только то, что полагается по закону, или то, что выгодно его подопечным. Но с Николасом у них сложились дружеские отношения. Дэвиан качнул головой:

– Ты можешь стать его опекуном.

– Я?

– Это формальность, но тебе придётся взять на себя финансовое обеспечение. Можно продать поместье Дотлеров, у него до сих пор приличная цена. Это покроет любых учителей Майлза и его содержание, а статус ребёнка не пострадает. Наоборот, вырастет, ты ведь имперский дознаватель и сын фельдмаршала Харгроува. В восемнадцать у Майлза ничего не будет, но если он умный мальчик, сумеет устроиться. В нашем обществе статус гораздо важнее денег.

– Да я почти не бываю дома! – фыркнул Николас.

– Тем лучше. Будет возможность не пересекаться, если захотите. Всего на шесть лет, потом Майлз уедет в лицей. Повторюсь, в данном случае статус опекуна формален.

– Мне надо подумать, – буркнул Николас.

– Я бы настаивал на подобном развитии событий.

Николас прищурился, смотря на спокойное лицо Дэвиана. Он мог поспорить на что угодно, что сентиментальностью юрист не отличался, а значит, для такого решения есть весомый довод.

– Он – единственный выживший во всех убийствах, – ровно сказал Дэвиан. – Я не уверен, что это совпадение.

– И ты туда же! Лорена заявила, что он помогал напавшим. Он же не убийца!

– Согласен, – кивнул Дэвиан. – Но его могли оставить в живых с определённой целью. Или он не понимал, что дело идёт к убийствам. Ты же прекрасно знаешь, как легко ввести в заблуждение ребёнка.

С досадой Николас вспомнил одно недавнее дело. Выглядело оно донельзя мрачным: садовник обнаружил в оранжерее городского Ботанического сада труп. Во влажном воздухе, среди разлапистых зелёных растений, изящных водопадов и хрустальных арок, распласталось тело упитанного пекаря Уильяма Ру. Думали, оно уже начало гнить, но приехавшие дознаватели выяснили, что живот Ру разрезали и часть внутренностей удалили. Расследовал Линард, но Николаса привлекли, потому что речь шла о мрачной запретной магии, а в таких делах зачастую работало несколько дознавателей.

Распутали быстро. Жена пекаря была младше на двадцать лет, переболела оспой, лицо осталось изуродованным. Она решила убить мужа, чтобы полностью владеть пекарней и с помощью запретной магии вернуть себе красоту. Её молодой любовник работал смотрителем в оранжерее и сначала избавился от трупа, не придумав ничего лучше зарослей из Сагара, перепугался, сам же поднял тревогу и сознался.