Книга Спи, милый принц, страница 96 – Мэй

Если их прижать, Управлению дознавателей придётся провести много арестов среди высокопоставленных дворян, что пошатнёт положение Равенскортов, поэтому Айден такого развития не желал. Проще не обращать внимания на часть нарушений, принимая, что там могут найтись и бо́льшие. И тем более Айден не хотел ставить друга перед выбором, когда тому пришлось бы ради короны закрывать глаза на запрещёнку или пошатнуть власть Равенскортов, но выполнить свои обязанности.

– Не связывались, значит, – сказал Айден. – То есть не проверять «Сокола» на запретные чары?

Парусник, стоящий в доках и приплывший из Карранаса. Числился он за Синдикатом. Лицо лорда Мюррея окаменело, но через пару секунд он вновь усмехнулся:

– Что ж, мальчик, я рад с тобой познакомиться. Ты станешь достойным противником для Фелиции.

– Вы хотите противника?

– Конечно. Это помогает развиваться.

– Но есть же ещё поддержка, когда тянешься за сильным.

– Ты ещё наивен, воронёнок.

С унынием Айден отметил, что попросту теряет время. Лорд Мюррей ясно дал понять, что делами Синдиката занимается Фелиция и будет заниматься впредь. Старик решил посмотреть на принца, и ради этого вызвал его к себе. Айден, как дурак, понёсся к Мюррею, думая, что дело важное! И всего лишь удовлетворил чужой каприз.

Вроде бы уже шесть лет как покинул послушничество, а всё равно порой тот же храмовый мальчик. Лорд Мюррей прав, временами Айден наивен.

– Китобои не слышат песнь китов.

– Что? – удивился Айден. Те же слова, что бросил накануне Чарли Стоукс.

– Рыбаки говорят, что в открытом океане киты поют свои песни. Когда китобои перестают их слышать, происходит что-то страшное. Например, чума.

– Моряки – суеверный народ.

– Ты либо кит, который поёт свою песню и не знает об опасности, либо китобой, который не слышит, гарпунит и разделывает ради внутренностей.

– Или я ворон.

Лорд Мюррей рассмеялся лающим смехом, но ответ ему явно понравился. Правда, Айдену самому было плевать, насколько он приглянулся старику, он потратил время на безумца и затворника, а единственной пользой стало моряцкое суеверие.

Поднявшись, Айден хотел попрощаться, и тут его взгляд снова вернулся к каминной полке. Стоя он видел, что там и вправду выстроились стеклянные банки, но теперь распознал содержимое: в формальдегиде плавали органы, вроде бы сердце, два глаза.

– Бездна! Что это?

– Память о моих мёртвых детях, – невозмутимо ответил лорд Мюррей.

Николас рассматривал собственный дом. Майлз вылезал следом из экипажа, слуги уже сгружали вещи мальчика, а Николас скользил взглядом по особняку.

День выдался обычный для нынешнего времени года, серый, промозглый, вроде бы без дождя, но с оседавшими на волосах и шерстяном пальто капельками влаги. Между домами разливался туман, но к полудню почти рассеялся. Многие не любили промозглый климат Кин-Кардина, где снег лежал совсем недолго и сменялся влагой, но Николасу нравилась местная погода. Особенно восхищал туман над двумя столичными реками, Серебрянкой и Быстрянкой.

– Господин, вещи в дом нести?

Слуга, сидевший рядом с извозчиком, успел достать единственный чемодан, Николас махнул в сторону особняка:

– В гостиную.

Вещи Майлза остались в доме Дотлеров, и Николас не мог определиться, лучше попросту сходить с мальчиком, чтобы он забрал всё, что ему потребуется, или, наоборот, пока не водить Майлза в место мрачных воспоминаний. Сошлись на промежуточном варианте, послав слугу забрать кое-какую одежду.