Книга Вор, страница 102 – Роннат

– Из него исчезла одна деталь.

– Вот просто взяла и исчезла? Кто это сделал?

– Исчезла, Ренфел. Не украдена, не сломана… Она испарилась. Нам пришлось разобрать Оракул до самого центра, прежде чем мы обнаружили недостающую деталь. Это шкатулка, Ренфел. Она пропала.

– Это невозможно. Вы уверены?

– Сколько Оракулу веков? Кто помнит его создателя, где записи о нём? Исчезло всё, а когда пропадает память о человеке, то из мира исчезает и его шкатулка. И переходит следующему владельцу.

– Это куб? – перебил Ренфел, чуть не задохнувшись от напряжения. У Вьюги мелко тряслись лапы.

– Откуда ты зна…

Связь оборвалась.

Ренфел ничком повалился на пол. Вьюга заскулила от боли и сунула морду хозяину под бок.

«Проклятье! Тысяча порванных небес!»

Что же делать? Принц Севир находился под первой ветвью, на съезде, и должен был вернуться в Илассет не раньше чем через месяц. Лика пропала где-то в южных землях. Шкатулка принца могла вернуть Оракул. А Лика могла оказаться той, кого они искали столько лет!

Ренфелу предстояло выбрать, поехать ли за принцем или же за Ликой.

В нем крепла уверенность, что в указании богини говорилось именно о Лике Пейран, но Алетар был прав. Окажись это ошибкой, он мог потерять время зря или вовсе погибнуть, разыскивая её. А куб Коллегии нужен наверняка. Именно благодаря Оракулу удавалось сдерживать отрицателей, срывать их планы и замыслы. И сейчас казалось, что ещё не слишком поздно помешать фанатикам проникнуть в Илассет.

Что ж, если Алетар действительно готов отправить людей из седьмой ветви за Ликой, то следовало попытаться дать примерные координаты.

– Вьюга, я знаю, ты устала, – тихо сказал Ренфел. – И я устал. Но надо попробовать связаться с Ликой Пейран.

Ещё ни разу ему не удалось проникнуть в её разум, но Ренфел надеялся хотя бы на слабый контакт. От такого цвет глаз девочки не поменяется, лорд не сможет говорить её устами, но простой взгляд на небо, горы или руины Южной империи мог навести на след. Он мог услышать местную речь, почувствовать вкус пищи или уловить запах океана. Что угодно. Хоть что-нибудь.

Вьюга задрожала. Зрачки сузились. Ренфел чувствовал её боль как свою, крик рвался из горла.

«Далеко, как же далеко!»

Ренфел словно был птицей, которую рвал на части ураганный ветер. Сознание бросало из стороны в сторону, зрение гасло и вспыхивало вновь. И всего на миг, когда сознание уже покидало Ренфела, он ощутил слабое, как сон, прикосновение.

И вкус крови на языке.

Айнэ будили пленников с восходом солнца. Женщина с красным лицом проходила мимо клеток и стучала по прутьям костью. После каждому давали выпить большую кружку воды с привкусом железа. Если кто-то сопротивлялся, то жидкость вливали силой. Пленников кормили мясом быка, ящериц, птиц. Едой со своего стола дикари не делились. По крайней мере, она и Шор на это надеялись.

Сегодня Лика проснулась от кошмара. Такого дикого, что она вскочила в холодном поту. Во сне кто-то звал из темноты, Лика бежала, не оглядываясь, и вдруг её схватили за руку. Прикосновение к отсутствующей кисти было до дурноты реальным, а когда Лика проснулась, то у неё снова болели пальцы.

Шор крепко спал, обнимая её. Последние ночи он наблюдал за дикарями, прислушивался к их речи, но теперь силы оставили его. Лика выползла из-под его руки – парень даже не шевельнулся. Кожа у него была горячей и бледной. Лика заметила, что, несмотря на достаток воды, пленники чувствовали себя плохо. Людей тошнило, многих били судороги, кто-то не мог даже подняться. Неужели их травили? Но Лика с каждым днём чувствовала себя всё лучше. Она окрепла, губы перестали трескаться. Какое чудо могла сотворить вода буквально за считаные дни! Айнэ в ней никому не отказывали. В степи постоянно слышались взрывы, и дикари возвращались с полными бурдюками воды. Но отпаивали пленников лишь для одной цели: чтобы съесть.