Книга Потусторонним вход воспрещён, страница 237 – Екатерина Ландер

— Получить способности, чтобы ими почти не пользоваться. Читается в этом некая двойная мораль, не находишь?

Не знаю насчет двойной морали, но вялые, давно тлеющие между Маргаритой и Яриком несогласия в определенно важных для обоих вопросах читались вполне четко.

Я решила отвлечь их:

— Комната внизу. Это и вправду лаборатория вашего, не сочтите за пренебрежение, великого алхимика? Как-то мелковато.

Маргарита понимающе усмехнулась и топнула ногой:

— Настоящая лаборатория Вильгельма Пеля сейчас находится ровно под нами.

— Под землей? — ахнула я.

— На границе миров, — поправила Маргарита. — Об этом, естественно, не рассказывают на экскурсиях, но Пель посвятил полжизни поиску Ключа, который объединил бы наш мир и потустороннюю Изнанку. Но когда его задумка с Ключом-от-каждой-двери обернулась крахом, Вильгельм Пель пошел другим путем — попытался создать философский камень. Задумка понятная и, в общем-то, благородная. Бессмертие всему живому, и пусть Перепутье подавится. Кто знает, — Маргарита вздохнула, — может, и не было никаких ключей.

— Были, — несмело возразила я. — Один ключ был у меня, а потом рассыпался в прах… Когда я вернула мальчика с Перепутья. — И вдруг осеклась. — Ключ! — догадалась я, разворачиваясь к Ярославу. Тот продолжал невозмутимо гладить кота. — Это ты вернул мне ключ. Там, в клубе. Незаметно сунул в карман во дворе.

— Твоя горячая речь в машине меня убедила. Решил немного помочь. Хоть один не трусливый поступок, правда? — поддел он.

— Зря я тогда…

— Проехали, — поспешно добавил он. — Тем более где бы мы все были без твоего ключа?..

— Ты мог хотя бы сказать!

Маргарита улыбнулась, но все-таки не сдержала смешок:

— Говорить словами через рот вообще не его сильная черта. Ох и повезет кому-то… Веселая будет парочка.

— Мам!..

— Не надо мне тут свое «мам».

— Они заперли души детей в кукол, — сказала я, возвращая разговор в прежнее русло, — с помощью ваших ключей. Может быть, эта штука одноразовая, поэтому сломалась и исчезла, когда мы выбрались в наш мир.

— Знаешь, — задумчиво сказала Маргарита, — есть такая интересная мысль: «Вы когда-нибудь видели, как танцуют пылинки в солнечном свете? Как они сияют, точно крупицы золота? Быть может, это и есть настоящая алхимия — не менять что-то, а просто видеть его суть в другом свете?..» [91] Вильгельм Пель вот не верил в суть Перепутья как места, куда сбывается все ненужное. Этакий хламовник, антресоль реальности. Он говорил, что Потусторонняя Изнанка — сокровищница, полная тайн, которые мы опрометчиво отвергли, но они все еще ждут своего часа. То, чему его место в реальности оказалось не впору. И когда нам открывается эта тайна, когда предмет являет свою суть, он истлевает в пыль и исчезает во всех мирах. Или продолжает служить владельцу. В зависимости от того, чего хочет сам обладатель тайны.

— То есть ключ, как какая-то волшебная указка, должен был привести меня к мальчику, дать нам обоим сбежать, а потом рассыпаться в прах? А остальные дети?.. Как их искать? И о какой сути вещей мы вообще говорим, если эту самую вещь даже на ладони теперь не взвесить? — Я заметила, что на последних словах Вася отчего-то вздрогнул и передернул плечами.

Маргарита молчала, проницательно угадывая заминку, но не конец моих речей. И я осмелилась: