Книга Хозяйка заброшенной сыроварни, страница 42 – Саша Блик

Так вот, ответственно заявляю, что та боль была сущей ерундой по сравнению с тем, что я ощущала сейчас. Не пошевелиться же! Кошмар…

— Я не пойду, — простонала я.

— Почему? — возмутился Марик. — Ты же обещала! И я удочки принёс.

Я приоткрыла и скосила один глаз. Парень с гордостью демонстрировал два длинных удилища, едва различимых на фоне тёмной стены. Я снова застонала.

— Мы червей не накопали, — припомнила я. — Ловить не на что.

— Я вчера по пути домой шитиков набрал! — не сдавался Марик. — Целый горшок! Ну идём, а?

Я снова застонала. Ну какой же продуманный, противно даже.

— Сколько времени? — сдалась я. — Мне переодеться надо.

— Час до рассвета! Давай быстрее!

С этими словами Марик выскочил из комнаты, оставив меня мучиться в темноте. Я потёрла лицо ладонями, пытаясь прогнать сон. И хотела уже вставать, как в комнату снова просунулась вихрастая голова. Едва различимая в кромешной тьме.

— А каши не осталось?

— Не-а, — я зевнула, — но, кажется, была пара картофелин.

— Ага.

Марик исчез, и я наконец села.

— Одну мне оставь! — крикнула вдогонку. И внутренне порадовалась, что вечером не забыла залить водой крупу. Как вернёмся – поставлю кашу на костёр.

Марик не ответил. И я принялась одеваться, кряхтя как старушка. Болело всё – я до сих пор и не догадывалась, что в моём теле вообще есть столько мышц. Хотелось верить, что к вечеру станет хоть немного легче. Впрочем, я на это не слишком рассчитывала.

— Я готова, — возвестила я, на деревянных ногах входя в кухню.

Марик сидел на лавке, поджав ноги, и доедал предпоследнюю картофелину. Последняя, самая маленькая, обречённо дожидалась меня на краю стола. Надо же, и правда оставил.

Забрав еду, я кивнула на дверь.

— Ну что, идём?

Марик радостно подскочил и бросился к двери. Я побрела следом.

— Вот, это ты неси! — торжественно объявил он на крыльце, всучивая мне глиняный горшок с длинной трещиной по боку. Внутри плескалась вода, а на дне, кажется, лежали кусочки коры. В едва зарождавшихся сумерках было не разглядеть.

— Что это? — нахмурилась я.

— Так шитики же! — удивился Марик. — Я ведь говорил.

— Шитики, поняла, — согласилась я и послушно пошла за парнем. Который гордо тащил две удочки, обе вдвое длиннее себя самого.

Самое удивительное, что на дороге мы свернули не влево, а вправо.

— Мы разве не к пруду идём? — удивилась я.

— К ручью, — поправил мальчишка. — Для пруда удочки слишком короткие.

Я с сомнением покосилась на двухметровые удилища и покачала головой. Вот никогда не понимала я этих рыбаков.

Небо понемногу светлело. В воздухе пахло травой и сырой землёй. До рассвета ещё оставалось время, но уже было заметно, как ночь сдаёт свои права. Хотя жидкий лесок, отделявший сыроварню от ручья, крепко спал. Единственными звуками, нарушавшими тишину были наши шаги. Быстрые, с подскоком, Марика. И тяжёлые, мои.

Двигаться было по-прежнему больно. К тому же, ступать приходилось осторожно, чтобы не задеть влажные кустики травы, то и дело выбивавшиеся посреди заброшенной дороги. Всё-таки, пользовались ею редко.

А ещё чтобы не расплескать воду из горшочка. Его я несла особенно осторожно. Сильно, впрочем, не сжимая – ладони болели после вчерашнего. Конечно, вечером я хорошо помыла руки с мылом – но сегодня, скорее всего, придётся воздержаться от тяжёлой работы.