Книга Идеальный рецепт на Новый Год, страница 119 – Саша Блик

За размышлениями и рисованием высокого песчаного валуна я не сразу заметила хищную улыбку на губах бабушки. Она выводила нитью какой-то ну очень уж замысловатый узор.

— Бабуль, что случилось? Почему ты улыбаешься?

— Потому, что ты хороший вопрос задала. — Она сделала ещё с десяток стежков и завершила вышивку крестиком. А потом поднялась на ноги, взяла узор двумя пальцами, отделила от ткани, расправила и швырнула вперёд. Чернота моментально поредела, в облаке образовались дыры. А потом всё замерло. Я заворожённо уставилась наверх.

— Она не развеется, нет, — проговорила бабушка. — Она останется здесь.

— Здесь? — удивилась я. — Разве здесь можно остаться? Это же…

— Здесь живые не живут, да, — подтвердила бабушка. — Но ничего, этот недостаток исправится довольно быстро. — Она приколола иголку к пяльцам и спрятала всё в карман передника. — Дверь была открыта лишь для одного, и выйдет отсюда только один.

Я отложила бумагу и поднялась на ноги, пытаясь стряхнуть с пальцев сажу.

— Я правильно поняла, что инициация завершится, когда заполнится книга? — уточнила я. Получив утвердительный кивок, продолжила мысль. — А как-то ускорить этот процесс можно?

— Неужели тебе моё общество надоело? — пошутила бабушка.

— Я переживаю, — вздохнула я. — Иначе бы хоть весь вечер с тобой проговорила.

— Знаю, прости. Ускорить никак нельзя. Но завершится всё скоро, надо лишь…

Она не договорила. Резко замерла, натянулась струной. Вытащила из кармана передника горсть крупы, веером кинула под ноги. А потом вскинула руки и стремительно зашевелила пальцами, выплетая какой-то пока не понятный мне узор.

Прищурившись от внезапно налетевшего ветра, я вгляделась в пространство. Ветер нёс сухие частички пыли, которые врезались в глаза, больно жалили кожу и норовили забраться в рот. Из-за этой же пыли было сложно разглядеть что-либо дальше околицы.

Бабушка раскинула руки, отпуская нечто неосязаемое… А секунду спустя у меня как будто глаза раскрылись. Я увидела. Золотистое свечение, слетевшее с кончиков пальцев, понеслось к частоколу и окутало его сверкающим одеялом. Воткнутые в землю палки увеличились в размере и потянулись вверх, вырастая в два, нет, в три раза. На верхушках кольев словно из воздуха возник ряд черепов, и их глазницы ровно засияли красным светом. Ветер стих — остался снаружи, а во дворе пыль осела, оставляя после себя серый налёт.

И теперь я видела то месиво ярких красок, бушующих снаружи. Они метались, закручивались вихрями и разбивались о преграду. Вот взвился вверх фонтан из переплетения пурпурного, мадженты и фуксии. Вот его прошил насквозь поток ультрамарина и изумруда.

— Я их вижу, — прошептала я. — Я вижу потоки.

Бабушка подарила мне взгляд полный гордости и искренней радости.

— Потерпи ещё чуточку. Немного осталось.

И в этот момент ворота содрогнулись от удара. Бабушка вытянула вперёд руки, выпуская сноп оранжевых искр. Повинуясь внутренним ощущениям, я повторила её жест, каким-то образом усиливая поток. В голове промелькнуло и исчезло обоснование наших действий. Уверена, эта страница в книге только что окончательно заполнилась.

Ещё один удар сотряс частокол. Ворота пошатнулись, но остались на месте.

— Да откуда у неё такая сила? — процедила я. — Она же одна, а нас двое.

— Она не одна, — прошипела бабушка. — Она вызвала помощника.