Книга И жили они долго и счастливо, страница 40 – Алёна Селютина

– Что это было? – спросил Гензель, пытаясь выровнять дыхание. – К люстре привязан дух банши?

– Вряд ли, – ответила Гретель, глядя вперед по коридору, где вырисовывалась фигура в белом с длинными черными волосами, закрывающими лицо. Фигура подняла тонкие руки, и из рваных белых рукавов потоком хлынула тьма. Гретель вскинула перезаряженный арбалет и снова выстрелила. Болт прошел сквозь фигуру, и та захохотала. Темнота продолжала накатывать волнами, скрыв пол коридора.

– Салочки! – заверещали сверху, сестра с братом задрали головы и вновь увидели чертенка, висящего вниз головой на люстре. Гензель снова попытался достать его кнутом, но, вместо того чтобы обмотаться вокруг увенчанной копытом черной ноги, плетеный ремень задел колбу, и та со звоном разбилась, брызнули осколки стекла. Снова раздался оглушительный визг.

Чертенок захохотал.

– Играть! Играть! Играть! – заверещал он, вновь принимаясь носиться по стенам.

Фигура в белом в мгновение ока приблизилась вплотную, подняла лицо, и на брата с сестрой уставился пустыми глазницами голый череп.

Двумя одновременными молниеносными движениями Гензель и Гретель зачерпнули из поясных сумок заговоренную соль и бросили ею в скелет. Скелет задергался, и на секунду они поверили, что их фокус удался, однако еще через секунду эта пляска прекратилась, а черепушка снова уставилась на них и клацнула челюстями.

– Дети мои, – пугающе спокойно прозвучал вдруг новый голос, перекрывая все остальные звуки. – Сколько раз я говорил вам не играть с едой?

Кто-то спускался по лестнице. В темноте, окончательно затопившей коридор, раздались шаги. Тяжелые, они приближались неспешно и неотвратимо.

Что-то огромное, чернее непроглядной тьмы, нависло над ними, и голос, раздающийся будто отовсюду, властно произнес:

– Поднимите мне веки!

У Гензеля мелькнула мысль, что где-то он это уже слышал, но она не успела оформиться, потому что черт и скелет в белом платье метнулись к своему повелителю и, судя по всему, исполнили приказ: из темноты на брата с сестрой уставились горящие алым глаза.

– Обед, – вынесла вердикт фигура.

Их подхватили за шкирки, словно котят, и потащили куда-то. Бросили на пол. Все еще было темно, послышался лязг, который сложно было с чем-то спутать: кто-то точил нож.

– Думай! – выдохнула рядом Гретель, и в ее голосе Гензель услышал страх.

– Раньше надо было думать, – ответили им из темноты. – Как приятно, когда мясо приходит к тебе само, да еще и первой свежести. А знаете ли вы, что страх вызывает повышение уровня глюкозы в крови? Так жаркое получается слаще!

Совершенно ничего не было видно. Гензель пошарил на поясе в поисках кнута, но тот куда-то пропал. Лязг становился все веселее и веселее, а в центре комнаты жарко вспыхнул огонь, высвечивая стены в кандалах и приспособлениях для пыток, цепи, свисающие с потолка, и освещая их мучителя, больше похожего на небрежно сваянную глиняную фигуру с железной маской вместо лица.

«Как-то уж слишком нарочито», – подумал Гензель, у которого вдруг включилось критическое мышление.

Все это напоминало какую-то постановку. Ни один уважающий себя колдун не стал бы вести себя словно средневековый неотесанный людоед. Ну, либо Россия и впрямь была страной варваров.

– Гретель, – шепнул он, нашел ее руку и почувствовал, что сестру бьет крупная дрожь.