Книга Ярослава и Грач, страница 24 – Алёна Селютина

Сейчас же…

О, это что-то абсолютно нереальное. На грани ощущений.

Они начинают даже не с поцелуя. Легкое касание приоткрытых губ губами. Дыхание смешивается, и он дотрагивается пальцами до ее подбородка, борода щекотит кожу. Яра закрывает глаза, а потом позволяет себе шалость: слегка прикусывает его нижнюю губу, и ждет реакцию, и чувствует, как Грач усмехается, и улыбается в ответ. И целует правильно, как надо. Только все так же медленно, смакуя каждый момент, каждое касание, стремясь прочувствовать его от и до. У Григория губы мягкие, и он тоже никуда не торопится, подстраиваясь под ее ритм.

Он выше ее, и приходится тянутся, а происходящее пьянит, и ноги подкашиваются, и она прижимается сильнее в надежде, что он поймет и поддержит.

Но Грач делает лучше. Он подхватывает ее и несет на кровать, и она напрягается, но он шепчет:

— Ничего не будет.

И Яра мгновенно расслабляется, потому что точно знает, что он не обманет.

На кровать они садятся. И Яра мгновенно перебирается к нему на колени и продолжает целовать, и на всем белом свете есть только они одни, и это прекрасно. Всю жизнь Яра искала место, где можно идеально спрятаться, а оказывается, это место все время было рядом.

Ей хочется изучать и пробовать. Она понятия не имеет, где границы, но надеется, что он спокойно ей скажет, если она сделает что-то не так. Грач не то чтобы не проявляет инициативу, скорее сдерживает себя, позволяя ей вести. Поэтому она так же медленно целует его нижнюю губу, а потом верхнюю, а потом приоткрывает рот и осторожно скользит языком к чужим зубам и… встречается с его языком. Это неожиданно, и она подается назад, а Грач смеется.

— Не надо так делать? — испуганно спрашивает она, уже уверенная, что перешла черту.

— Делай, что хочешь, — шепчет Григорий в ответ.

И взгляд у него такой… Такой… Будто бы она самое чудесное, самое прекрасное, самое невероятное, что он когда-либо видел. Но ведь так бывает только в книжках, разве нет? Неужели он правда может чувствовать что-то такое по отношению к ней? Это ведь она за ним бегала, а не он за ней…

Грач послушно ждет, когда она вернется к нему, и она возвращается. Начинает сначала. И в какой-то момент ее накрывает такая всепоглощающая щемящая нежность, что она забывает про губы, целует его в нос и в щеки, и в закрытые веки, и в лоб. Ей хочется, чтобы он знал, как сильно ей нужен, и она вкладывает в легкое порхание губ по его лицу все то, что копила годами, всю ласковость, что готова ему подарить.

И он шумно выдыхает.

— Что? — снова испуганно спрашивает она.

— Н-ничего, — отвечает он. — Просто это малость слишком.

— Слишком что? — не понимает она.

— Слишком хорошо…

— Не надо?

Григорий молчит несколько секунд, словно не сможет сформулировать правильный ответ, а потом наконец выдыхает:

— Я уже сказал, делай, что хочешь.

Что хочешь. Чего она хочет? И она аккуратно давит рукой ему на грудь, укладывая на постель, и ложится рядом, устраиваясь под боком на животе, и возвращается к поцелуям, и это все так же прекрасно и восхитительно, что ей больше ничего не нужно.

— Гриш, давай свет выключим, — шепчет она.

Он щелкает пальцами, и лампочки в люстре тухнут. Эффектный жест. Можно было бы пожурить его за показушество, но с другой стороны, так им не пришлось отрываться друг от друга, и это здорово. И в темноте все проще и ближе. И он снова обнимает ее, впрочем, не позволяя себе ничего лишнего.