Книга Заслуженная пышка для генерала дракона, страница 61 – Кристина Юраш

— Это… ненормально, — прошипел он, впервые за всю дорогу. Голос — хриплый, как будто он проглотил наждак. — Это — издевательство. Это — торговля людьми! Под прикрытием выставки! Под прикрытием традиции! Под прикрытием королевского указа!

Он взмахнул рукой, как будто отмахивался от всего этого мира.

— Девочки! — продолжал он, голосом, полным ярости. — Дети! Их оценивают, как скот! Зубы! Ноги! Попа! Грудь! Кто придумал этот ад?! Кто осмелился?! Этот старый козёл — ректор Академии?! Я разорву его на части! Я сожгу его дипломы! Я сделаю из его кафедры пепелище!

Он вздрогнул. Задышал тяжело. Как будто пробегал марафон по адским кругам.

Я смотрела на него.

Снисходительно.

С улыбкой.

Как мама на разбушевавшегося ребёнка, который только что разбил вазу и теперь кричит, что всё плохо.

— Да, ты прав. Но… выставки дают шанс тем, у кого его никогда не было! Ради этого они и создавались. Посмотри на девочек. У них нет ни влиятельных родственников, ни приданного, ничего. И только благодаря выставкам у них появился шанс стать не женами сапожников и пекарей, а попасть в высшее общество. Это — путевка в сытую жизнь, — кивнула я, поправляя подушку. — А так да. В чем-то ты прав. Все. Я приготовилась. Сейчас скажу, что будет дальше! Дальше мы поругаем судью. Потом обосрём организаторов, которые не позаботились об охране. Затем плавно перейдём к участницам — вы только посмотрите, кого они выбрали! Нет, ну разве так можно! Медленно, но верно пройдёмся по мадам Пим и её методам… А потом ты успокоишься, будешь сопеть и смотреть в окно. И радоваться победе. Как и мы все.

Он оглянулся на меня. Глаза — распахнуты. Рот — приоткрыт.

— Вы… смеётесь? — спросил он, как будто не верил своим ушам.

— Нет, — усмехнулась я. — Я констатирую факт. Это — ритуал. После каждой выставки. Один в один. Ты разозлишься. Наговоришься. Напугаешь всех. Потом устанешь. Успокоишься. И поймёшь — мы победили. Мы живы. Наши девочки — целы. И у них — цацки. А это — самое главное.

Он замолчал. Посмотрел в окно. На мелькающие деревья. На серебристый лунный свет. На нашу победу, которая ехала с нами в карете — в виде трёх брошек и одного браслета.

— …Вы счастливы? — спросил Марон тихо, не отрывая взгляда от окна.

— Счастлива, что мы все пережили выставку, — честно ответила я, глядя на спящих девочек. На Спарту, которая прижимала к груди свою цацку. На Симбу, которая улыбалась во сне. На Тайгу, которая храпела, как медведь в берлоге. И на Мэри, которая положила голову на плечо Тайге. — Это — самая главная победа. Без неё — все остальные — ничто.

Он вздохнул. Длинно. Глубоко. Как будто выпускал всю ярость наружу.

— …Хорошо, — сказал он вполголоса. — Поругаем судью. Он действительно — идиот. Нет, конечно, в нем есть что-то хорошее!

— Исключительно потому, что мы выиграли, — рассмеялась я так же тихо. — И потому что сегодня он осознал, что его слово может стоить жизни! Хотя, если бы мы проиграли, его бы и доброе дело не спасло!

— Согласен! — кивнул Марон, стараясь говорить тихо.

— Вот молодец, — улыбнулась я. — Теперь — организаторы. Кто позволил мадам Пим ставить палатку рядом с нашей? Где схема размещения палаток? Почему все скучились возле рингов? Почему к рингам нет прохода? Почему нужно корячиться через чужие вещи? Кто не проверил зелья мадам Пим? Кто дал ей право подставлять ноги?! Где наблюдатели за рингами? Если они есть, то куда они смотрели! Так здесь мы тоже поругали! Поехали дальше…