Книга Чудесные куклы барышни-попаданки. Книга 2, страница 85 – Василиса Мельницкая

— Будто спит, но разбудить не удается. Мертвый поцелуй. Травы, промытые мертвой водой, высушенные под мертвым солнцем. Те, что ты в книге нашел.

— Ты знаешь? — вскинулся Влад. — Знал?!

Ничего, если есть мертвый поцелуй, должен быть и другой, пробуждающий. Главное, Марьяна жива. Ее обязательно разбудят. И теперь главным стало иное.

— Порол я тебя мало, — внезапно посетовал батюшка и сел на лавку. — Слушал бы отца, не занимался б самодеятельностью, и не попался бы. Ты ведьме на один зубок, Владушка. Молод еще, неопытен. Неужели не понимал?

Влад обозлился. Вот потому и ощущение такое, что заперли в чулане. Потому что опять с ним, как с малым дитём!

— Я и с сединой для тебя дурачком малолетним буду, — огрызнулся он. — Это ты не понимал, что я хочу защитить жену и дочь.

— И… дочь? — уточнил батюшка. — Ты все же уверен?

— Если доказательства нужны, печать сними. А я знаю точно, да.

— Что ж… — Он вздохнул. — Это кое-что объясняет. И ты прав, пожалуй. Сколько бы годков тебе не минуло, ты навсегда мой младшенький. Но не дурачок, отнюдь. И не годы делают нас мудрее, а опыт. И вообще…

Он замолчал, уставившись в пол. И плечи сгорбил. Влад и не помнил, когда видел отца таким… уставшим?

— Ты вот о жене спросил, а о брате — нет, — продолжил батюшка каким-то глухим, севшим голосом.

— О каком из…

Влад осекся. Вспомнил, что беда случилась с Яром. Вот же… бестолочь! Он, не брат. Мог бы, и правда… А ведь забыл.

— Что… с ним?

Отчего-то слова давались с трудом. Как-то представилось, что Яр…

— Жить будет. — Батюшка вновь вздохнул. — Калекой.

Калекой?! Но… главное, что жив.

— Это тоже… она? — спросил Влад, не желая называть княгиню ни по имени, ни по титулу.

— Глупость это людская. Но проверят. Обязательно проверят.

— Не повезло тебе с детьми. — Влад криво усмехнулся. — Один проклят, другой покалечен, третий — преступник. Кого теперь престолонаследником назначишь? Алексея или Владимира?

Вот это его вообще не волновало. Ни капли. Просто… А о чем еще говорить? Если б батюшка пришел его освободить, так они не тут беседовали бы, а где-нибудь в палатах. Значит, преступником Влад и останется, как пожелала его жена. И хоть головой о стены бейся, к Марьяне его не пустят.

— Ты не дерзи, Владушка. Не дерзи.

Он удивился. В любое другое время за произнесенные слова можно было и подзатыльник получить. Выговор. Наказание. Влад, по сути, того и добивался. Уж больно тошно на душе от собственной глупости. Так тошно, что хоть в петлю лезь. А батюшка… даже не вспылил.

— Я всегда только Лидушку любил. Люблю. И любить буду до самой смерти. И после — тоже. Хочешь упрекнуть, отчего ж не женился на любимой? Погоди, Владушка. Послушай. Не думал я, что сыну об том жалиться стану. Моя вина, моя ошибка. И бремя нести тоже мне. Но… вас оно все же коснулось. Тебя. Твоей любимой. Твоего ребенка. Ты имеешь право знать. Аль не хочешь? Если не хочешь…

— Хочу, — буркнул Влад, опускаясь на земляной пол. — Прости. За грубость.

У отцовских ног сел, плечом его ноги касаясь. И ощутил, как на голову легла отцовская ладонь.

— Мой отец, твой дед, считал меня чем-то вроде своей собственности. И невесту выбрал по своему разумению. О Лидушке и слышать не желал. Мы вместе жить стали по общему решению. Я, дурак молодой, думал, что близость позволит жениться без отцовского позволения, а она… она, пожалуй, уже тогда понимала, что ничего у нас не получится. Просто любила. Хотела быть со мной… хоть так. И ребенка хотела. Твоя мама, Владушка, очень сильная…