Книга Чудесные рисунки боярышни-актрисы, страница 75 – Василиса Мельницкая

Владимир обнял Миру отчего-то неуклюже.

- Не всегда, - возразил он. – Зато мне всегда хочется обнять тебя и не отпускать. Никогда. Это все твои… тайны?

- Пожалуй, - ответила Мира, помолчав. – Может, есть и еще, но я о них не помню. Они не имеют значения.

- Выходи за меня замуж.

Она обвила руками его талию, прижалась. И голову на плече устроила.

- Ох, Волька… И это после того, что я сказала? У меня не будет детей. Я не смогу родить тебе наследника. Или наследницу.

- Переживу. Племянница вот есть, дочка Влада. И еще будут. Захочешь, так сироту возьмем, в воспитанники. Или вот… девочку. Вырастишь будущую хранительницу Лукоморья. Любаша, милая, ты только не плачь. Ты пойми, я тебя люблю. Тебя одну. Мне без тебя жизни нет. Ты вольна решать, я не принуждаю…

Она не плакала. Тихонько вздыхала и жалась к нему, как потерянный котенок.

- Ты же поэтому отказывала? – Владимир не отступал. – Так вот, больше нет причин сбегать и прятаться. Выходи за меня, Любаша.

- Выйду, - пообещала она тихо. – И, может, ты прав… Отказываться сейчас… нельзя. Многое надо исправить. Но я могу вырастить девочку… если ее выберет Лукоморье.

Над морем взошла луна. Звезд на небе поубавилось, они утонули в ее свете. Зато на воде появилась красная дорожка, и она золотела на глазах.

- С чего ты, вообще, решила, что бесплодна? – Владимир все же задал этот неприятный вопрос. – Заключение лекарей?

- Так хочется соврать, что это из-за болезни, - произнесла Мира, помолчав. – Но не буду. Правду скажу.

Владимир чуть умом не тронулся, слушая ее короткий сбивчивый рассказ об изнасиловании и беременности, закончившейся выкидышем из-за ведьмовского зелья.

- Имя, - едва выговорил он, с трудом справляясь с гневом.

Хотелось убивать. Или хотя бы разнести что-нибудь. В прах.

- Я забыла, - соврала Мира. – Всех забыла.

Он эту ложь чувствовал, но…

- Поверь, мне все равно, что с ними станет. Но не все равно, что станет с тобой. Так что остановимся на том, что я забыла.

Ничего, он узнает иначе. Вот только разберутся с этим наследством…

- Волька, ты считаешь, мы уже нашли то, не знаю, что? – спросила Мира.

Она вновь обращалась к нему так, как в детстве. И от этого было так тепло, так уютно…

- Сходим завтра к кургану Загорских, проверим, - пообещал он, кладя ладонь Мире на затылок.

Они нашли… любовь? Но это не «не знаю, что». Впрочем, разгадки в Лукоморье могут быть такими же специфическими, как загадки.

А поцелуй был сладким и волнующим, разрушающим между ними последние преграды, возведенные вынужденной разлукой.

Глава тридцать пятая, в которой Любомира ссорится с будущей свекровью

Лидия Алексеевна оказалась права, мир не рухнул, когда Мира рассказала Владимиру о собственной ущербности. И дело даже не в том, что Волька принял ее всю, со всеми недостатками, с печальным прошлым, с туманным будущим. Он сделал это не из жалости. Лукоморье, и правда, подарило Мире какую-то особенную проницательность. Или уверенность? Она не читала мысли, не чувствовала эмоции. Просто знала.

Волька жалел: потому что не смог защитить, потому что его не было рядом, когда Мира так отчаянно в нем нуждалась. Он жалел и ее, хотел забрать себе всю ее боль, всю тьму. Но замуж брал не из жалости.

О большем Мира и мечтать не смела.

- Нам обязательно продолжать притворяться? – спросила она, когда из темноты выступил дом, подсвеченный ведовскими огнями.