Книга Тихоня на боевом факультете, страница 5 – Светлана Томская

– Я должна осмотреть рану, – решительно заявляю я. – У меня есть опыт целительства.

– Не здесь. Ты же не хочешь остаться в одиночестве в таком месте? Если я потеряю сознание, то защитные плетения, которые я раскидал, погаснут.

Он, конечно, прав, но…

Втягиваю носом воздух. Во время дождя все запахи обостряются, а их много: пахнут растения из сада, который за забором, пахнет намокшая земля, озоном пахнет воздух, хотя это, скорее, не из-за грозы, а оттого, что кое-кто швыряется молниями. Откуда-то доносится запах сандала, неуместный на поселковой улице.

Из-за всего этого обилия ароматов я и не учуяла сразу характерный запах железа.

– Царапина, говоришь? – рявкаю я. – Но сознание при этом ты можешь потерять, да? Нужно хотя бы кровь остановить. Остальное можно и потом. Показывай где.

Хотя необходимости в этом нет, я и сама уже знаю, что болт зацепил левое плечо парня. Во-первых, помню траекторию, во-вторых, есть у меня способность чувствовать, где у человека болит. Медлить нельзя, надо действовать.

Наклонившись, надрываю подол юбки и отрываю широкую полосу.

– Оу! – восклицает парень. – Вечер становится интересным.

– Помолчи лучше, – фыркаю я.

Сейчас я делаю то, что у меня получается лучше всего. А в такие моменты смутить меня трудно. Перетягиваю плечо выше места ранения.

Только сейчас соображаю, что мой пациент продолжает держать зонтик.

– Дождь почти закончился, не трать силы, – командую я, отметив, как дёргается в ответ бровь у парня. Он явно не привык, чтобы ему указывали, что делать. Однако ума послушаться хватает. И он убирает зонт. С небес всё ещё немного моросит, но, учитывая, насколько мы вымокли, это уже не стоит внимания.

Я снова собираю книги и сама подхватываю свой саквояж, прежде чем это сделает мой пациент.

– Сам дойдёшь? – с тревогой спрашиваю я. – Подъём сложный?

– Я в норме, дойду, – чуть резковато отвечает парень.

И он, действительно, пропустив меня вперёд и ещё раз оглянувшись по сторонам, бодро направляется к окраине поселения. И некоторое время мне кажется, что мы доберёмся до Академии без происшествий.

Булыжная мостовая обрывается, сменяясь узкой тропой, выложенной мелкой плиткой. Последний уличный фонарь освещает только самое начало, а дальше дорожка делает зигзаг и утопает в темноте.

Я останавливаюсь в нерешительности. Как идти, если ничего не видно? Небо плотно затянуто тучами, а впереди тёмной стеной стоят деревья.

– Ну и как ты собиралась здесь идти одна?

Мне кажется или в голосе парня появился оттенок высокомерия? Пришёл в себя и досадует, что позволил такой, как я, собой командовать?

Поджимаю губы. Вот и вся благодарность от этих знатных пациентов.

Радует, правда, что в голосе не чувствуется ни слабости, ни ощущения, что он превозмогает боль. Может, и впрямь царапина? А я-то распереживалась.

Чувствую себя глупо, а это неприятно.

– Я думала, успею до темноты, – неохотно отвечаю я. – Показалось, что гора совсем рядом.

– Ладно уж, идём, – хмыкает парень. – Покажу, как это работает. Хотя постой.

Он делает пасс рукой, создавая незнакомое мне плетение, и щелчком пальцев отправляет его в меня, прямо в область солнечного сплетения. От неожиданности я отшатываюсь назад и поскальзываюсь. Фонарь делает кульбит, но тут же возвращается на своё место, слегка покачиваясь. То есть покачиваюсь, скорее всего, я. Поймавшая меня рука помогает удержаться в вертикальном положении.