Книга Тихоня на боевом факультете, страница 77 – Светлана Томская

Приободрившись при этом воспоминании, я направляюсь к стене, увешанной холодным оружием.

Ясное дело, что тяжёлые двуручники мне не подойдут, но пройти мимо я не могу. Трогаю гарды огромных с мой рост цвайхандеров, любуюсь изгибом дужек крестовин клейморов, провожу кончиками пальцев вдоль клинков полуторных бастардов, пытаясь прислушаться к вибрациям металла. Каждый меч звучит чуточку по-разному.

И мне начинает казаться, что я слышу их истории. Есть мечи, которые не пересекали границ тренировочных полигонов. Их лезвия затуплены. Но таких мало. А есть и такие, которые заставляют мою кровь быстрее бежать по сосудам. Эти мечи побывали в настоящих битвах.

Наверное, я неправильная девушка, потому что никакого страха от знакомства с оружием я не испытываю. Чувство, охватившее меня, скорее сродни возбуждению. И я совершенно забываю о времени.

Двуручники заканчиваются, и теперь передо мной кривые сабли, заточенные с одной стороны. Здесь я не задерживаюсь, иду дальше.

И, наконец, дохожу до прямых обоюдоострых клинков, родственников того меча, который до сих пор живёт в дупле дерева.

Тут есть мечи с гардами, инкрустированными самоцветами. Они скучно шепчут о парадах, на которых побывали. Но есть и боевые мечи, деревянные рукояти которых, кажется, до сих пор хранят тепло рук их владельцев. Плоские стороны их клинков отполированы до зеркального блеска, а лезвия выровнены и заточены. Кое-где заметны, хоть и сглажены, выщербинки.

Кончиками пальцев глажу тёплое дерево, пытаясь представить воина, который держал в руке тот или иной меч. Осторожно пробую заточку одного за другим нескольких клинков. И видимо теряю осторожность. Лезвие очередного меча окрашивается кровью. Охнув, отдёргиваю руку. Но что-то неуловимое тянет меня взять в руки именно этот меч. Слизываю кровь с указательного пальца, и оттопырив его, чтобы не испачкать рукоять, осторожно вынимаю меч из креплений.

Держа рукоять правой рукой, кладу клинок на центр левой ладони. Я читала о том, как маги знакомятся с мечами, и пыталась это сделать с тем нашим мечом. Он откликался, правда не очень охотно.

А сейчас происходит нечто непостижимое. Меч начинает общение первым. Прежде чем я зачерпываю силу из солнечного сплетения, чтобы направить её в клинок, руку от кисти до плеча обжигает волна жара. Это неожиданно, слишком резко, но не страшно.

Меч ведёт себя как пёс, соскучившийся по хозяину. Горячий поток водопадом обрушивается внутрь моего тела, распадается на отдельные вихри, которые бессистемно носятся, меняя направления, словно осваиваются на новом месте. А затем вся эта суматоха прекращается, волны и вихри закручиваются в цельный пульсирующий шар под рёбрами. И в тот момент, когда мне кажется, что всё завершилось, шар распадается на множество нитей, проникающих в каждую клеточку моего тела и наполняющих их теплом.

– Интересно, – раздаётся за моей спиной басовитый голос гнома. – Не ожидал, что этот меч решит снова выбрать хозяина… точнее, хозяйку.

– Что случилось с его владельцем? – задаю я естественный вопрос.

Гном пожимает плечами.

– Этого никто не знает.

Прислушиваюсь к теплу, распространившемуся по моему телу.

– Но он ведь жив?

Взгляд гнома становится заинтересованным.

– Тебе об этом сказал меч?

– Н-незнаю, – неуверенно говорю я. – Но мне кажется, что меч знал бы об этом. В нём нет тревоги.