Книга Солнечное сердце, страница 6 – Селина Катрин

«Но из моего окна вид на парковку и дешёвый супермаркет. В прогнозе погоды обещали мокрый снег и слякоть».

Я попыталась поймать мелькнувшую, словно рыба на мелководье, мысль за хвост, но от этого лишь разболелась голова.

«Так, лучше об этом не думать», — дала я себе установку, поморщившись от громыхающих молоточков в висках. Стоило так решить, как пульсация крови уменьшилась, и даже дышать стало проще, будто кто-то невидимый ослабил железные тиски. Я медленно вздохнула и обвела взглядом комнату ещё раз, примечая то, что не могла рассмотреть накануне.

Вертикальной металлической бочкой с трубой оказалась печь, правда, ни золы, ни поленьев я нигде не обнаружила, да и дверца заела. Спала, как оказалось, я не совсем на полу, а на тоненьком матрасике, постеленном поверх циновки. Я подумала, не поваляться ли под тёплым одеялком ещё немного, но позвоночник протестующе хрустнул. Лежать на твёрдом ему не понравилось.

Что ж, значит, в другой раз.

Я обошла комнату, изучая стены из деревянных перекладин с тонкими бумажными панелями, случайно толкнула одну из них и… оказалась в туалете.

«Где бы я ни была, сантехника здесь вполне приличная», — вынесла вердикт, сделав необходимые утренние дела и приведя себя в порядок. Я уже хотела выйти обратно в комнату, как обратила внимание, что в одну из стеновых панелей вставлена не бумага, а зеркало. Из мозаичной отражающей поверхности на меня смотрела симпатичная брюнетка лет двадцати с острым подбородком, милыми ямочками на щеках, светлой, как фарфор, кожей, зелёными глазищами и густой ровной чёлкой. Последняя обрадовала.

«Всегда хотела иметь чёлку», — мелькнула мысль на задворках, но я уже воспринимала такие соображения спокойно. В конце концов, если уж ты не можешь вспомнить, где находишься и как тебя зовут, то наличие ранее отсутствовавшей чёлки — это меньшая из проблем.

Платье на девушке в отражении оставляло желать лучшего: длиннющие рукава и грязный подол, странная обмотка вокруг талии, сбившаяся набок за ночь, и пережавший желудок пояс. Я размотала последний, а вместе с ним и ещё один кусок ткани, и выяснила, что под платьем ещё одно платье-халат, а под ним — рубашка до середины бедра и симпатичные велосипедки чуть выше колен. Рассудив, что много одежды — это как минимум неудобно, а как максимум может помешать побегу — вдруг всё же понадобится делать ноги, — я отбросила половину тряпок и оставила лишь то, что посчитала удобным: велосипедки и рубашку.

К этому моменту, когда я собралась выйти из комнаты, её всю заливал солнечный свет. Желудок сказал утробное «ур-р-р», на что я со вздохом погладила живот и отправилась на поиски пропитания. Я была уверена, что кто-то в замке быстро поможет и подскажет, в какой стороне находится кухня, или где здесь едят, но коридор за коридором, комната за комнатой — всё оставалось пустынным. Более того, судя по скопившейся пыли на подоконниках и скудному количеству мебели, а также симпатичным восьмиглазым паучкам на стенах, здесь давно никто не жил. Ни хозяев, ни гостей, ни обслуживающего персонала… Странно.

Запустить лифт не получилось ни с первой попытки, ни с десятой, а потому я разыскала лестницу и исследовала этаж ниже. Здесь располагалось множество просторных залов с высокими керамическими кувшинами и фарфоровыми напольными вазами, стеллажами со смешными плоскими чайниками и чашками-напёрстками без ручек и узкими длинными мечами на мраморных пьедесталах под стеклянными крышками. Моё внимание привлекли несколько восхитительных ковров, зачем-то приклеенных на вертикальные перегородки, и изумительные картины тушью по натянутым лоскутам шёлка. Не замок — музей искусств! Однако вся попадающаяся на глаза роскошь выглядела немного поблекшей, потускневшей, будто хозяева давно про неё забыли или она попросту перестала для них что-то значить. Часть предметов даже находилась под чехлами. Я бродила по коридорам от одного к другому, с любопытством заглядывала под пыльные тряпки, шумно чихала и шла дальше.