Книга Здесь, сейчас и тогда, страница 3 – Майк Чен

Не обнаружив сигнала, подсказывал здравый смысл, эвакуаторы БТД найдут агента и заберут домой. Даже без геопозиционирования сделать это проще простого, ведь бюро имеет доступ ко всем цифровым записям в истории человечества.

Да, именно так и будет. Его не бросят здесь, в девяносто шестом.

Ведь не бросят?

Наложив чистую повязку, Кин прислонился обнаженной спиной к стене, соскользнул на пол и шумно выдохнул, ощутив на плечах тяжкое бремя.

На ум пришел новый вариант. Пожалуй, единственный: сохраняй спокойствие, жди и наблюдай.

Будущее покрыто мраком. От этой мысли свело все мышцы в теле. Стон Кина эхом отозвался от тонких грязных стен.

Освещение здесь было скверное, но натренированный глаз приметил за унитазом какой-то крошечный предмет. Претерпевая жжение в боку, резь в коленях и колики в животе, Кин дрожащей рукой дотянулся до него и придвинул к себе.

Монетка.

Игнорируя боль, что расползалась по избитому телу, превозмогая страх, очевидность которого не хотелось признавать, Кин негромко рассмеялся. Один цент. Самая бесполезная наличность в девяносто шестом. Или какой-то знак. Символ. Пенни.

Он зажал находку в кулаке, и ее края впились в ладонь.

На него снизошло спокойствие. Дыхание и сердцебиение вернулись к нормальному ритму. Этот косвенный намек на прошлое – или, в зависимости от точки зрения, на будущее… В нем непременно что-то есть.

Надежда. Ну конечно. Иначе зачем ему эта монетка?

В прошлом Кин Стюарт был секретным агентом и путешественником во времени.

С тех пор минуло восемнадцать лет плюс-минус пара месяцев. По крайней мере, так подсказывало чутье. Но даже теперь Кин толком не знал, где он и что случилось. Не говоря уже о том, кто он вообще такой.

Кин открыл глаза.

Огни. Свет и твердый бетон. Ноющая боль в коленях. Холодно щеке и уху.

Автомобильный гудок.

Голоса. Две женщины – далеко, потом все ближе. Одна определенно моложе другой. Обе взволнованы, говорят короткими фразами.

– Кин? Кин! Ты в порядке? – сказала та, что старше.

– Позвонить в службу спасения? – спросила вторая, помладше.

В каждом ее слове звенела паника.

– Ну же, ну, вставай! Ты меня слышишь?

– Ему нужен врач!

Мир снова потускнел и вдруг обрел резкость. Кин закрыл глаза, отдышался и через силу попробовал вспомнить, что произошло. Наверное, его кто-то ударил, и он лишился чувств.

К лицу прикоснулись холодные пальцы, немедленно пробудив моторную память спецагента.

Исходя из прикосновения, Кин рассчитал угол наклона чужой руки. Периферийным зрением засек два силуэта – обе женщины на коленях, позади него. Сам он на полу, лицом вниз. Ничком. Надо в безопасное место. Но где оно?

Он вскинул руку, оттолкнул женские пальцы, откатился в сторону – на спину, снова на живот, – вскочил на колени и выставил перед собой руки для защиты.

На него смотрели две пары испуганных глаз. Вокруг обеих фигур искрилось гало, менявшее форму, когда Кин переводил взгляд с одной на другую.

Хезер, в деловом костюме, лицо обрамлено длинными рыжими локонами, рука вытянута вперед, ладонь раскрыта. Жена.

Чуть позади Миранда, в форме школьной футбольной команды, смотрит с неподдельной тревогой, округлив большие глаза. Дочь.

Куда ни глянь, везде слепые пятна. Будто фейерверки. Еще один симптом, характерный после отключки.

Кин видел, что Миранде страшно, а Хезер взволнована. Значит, снова потерял сознание, и теперь надо заверить их, что в этом нет ничего особенного, хотя сам он едва держался. Кин изобразил улыбку, не самую широкую, но необычайно теплую, улыбку отца и мужа, желающего успокоить родных. Однако в душе у него, набирая обороты, бушевал смерч.