Книга Сама себе хозяйка, страница 105 – Марианна Красовская

— Здравствуй, дочь ювелира, — снисходительно кивнула тетка. — С чем таким срочным пожаловала?

— Подарок вам принесла, тетушка, — кротко ответила я, подавая ей расписку.

Она даже не удивилась. Взяла бумагу за уголок двумя пальчиками, брезгливо поморщилась.

— Все же нашла.

— Нашла.

— И где был тайник?

— Какая разница?

— Я весь этот проклятый дом простучала когда-то. Уверена, не я одна. Полиция тоже искала, но нашла какую-то ерунду только.

— Там кровный артефакт. Только на меня и среагировал.

— М-м-м, то есть, если бы ты не выжила, то все, кто покупал артефакты, были бы в безопасности?

— Понятия не имею, — честно ответила я. — Может, эту штуку можно топором из стены вырубить?

— Тайник с кровным артефактом? Это вряд ли. Он бы самоуничтожился в таком случае. Твой отец все же был гением.

— Злым гением, — уточнила я.

— А это смотря с какой стороны смотреть…

— По закону, тетушка, по закону, — я без приглашения уселась в кресло и с любопытством уставилась на женщину, пытаясь найти в ней признаки волнения. — По законам Уруса одинаково виновен и заказчик, и мастер. Не напомните, какое наказание у нас за ментальную магию? А за убийство?

— А за подделку документов? — с невинным видом приподняла тонкие брови тетка. — А за сокрытие смерти мастера? А за работу без патента?

Тут уже захлопала глазами я. Сначала не поняла, а потом как поняла!

— Это вы о чем сейчас?

— О Прохоре Косом, Милочка. Вы ведь поэтому на Север так стремительно сбежали, что ваш мастер скончался. А вы двое его смерть скрыли.

Я сглотнула. Про Прохора я вообще ни разу не вспомнила. Ну умер и умер. Я его и видела-то лишь однажды, в момент погребения. Живым человеком он для меня не был, лишь кульком из мешковины.

— Не было ничего, — прохрипела я. — Прохор был пьяница, в лес ушел и сгинул. Или его какие разбойники порешили и тело прикопали в кустах каких-нибудь.

— Ага. Разбойницы.

— И какие у вас доказательства?

— Я могу показать, где тело.

— И что?

— И то, что у тела в карманах всякие бумаги, даже патент, в котором про учениц ничего нет.

— Откуда?

— А это уже другой вопрос, — тетушка плотоядно улыбнулась и заворковала ласково: — Ну мы же с тобой никогда врагами не были, верно, Мила? Мы ведь почти родня? Я тебе никогда зла не желала, а что в дом пробраться пыталась, так у вас все равно артефакты защитные мощные стояли…

— Почти родня, — согласилась я. — Поэтому думала, что вы мой жест оцените: я к вам с бумагами пошла, а не в полицию. А вы меня всякими Прохорами принялись попрекать…

— Действительно, что это я. Да сгнил тот Прохор давно, черви его сожрали… А расписки, стало быть, не сгнили…

— Не сгнили, — успокоила ее я. — Но сгореть могут запросто. Я вас не собиралась ни шантажировать, ни как-то унижать. Я посоветоваться пришла, вообще-то. Ну, и за ответами.

— Хорошо, если так, — тетушка, наконец, села прямо, кутаясь в халат. — Спрашивай.

— Правильно ли я понимаю, что мой отец торговал запрещенными артефактами, и половина города об этом знала?

— Торговал — это да. Половина — вряд ли. Ты цену на артефакты видела? Мало кто мог себе позволить подобную игрушку. Просто так, для развлечения, такие вещи не покупаются.

— А когда покупаются?

— Ты же умная девочка, сама как думаешь?

— Наследство, — назвала я очевидное. — Возможно, еще карьера.