Книга Сама себе хозяйка, страница 49 – Марианна Красовская

— Поверьте целителю, госпожа, разница огромная, — раздалось из-за моей спины. — Мила, я насилу тебя догнал. Бежал за тобой от самой мастерской!

Я обернулась с глупой улыбкой: пришёл!

— А, за деньгами явились? Пусть вон Милка рассчитывается как хочет, я никого ни о чем не просила, — бросила Рейна, даже не пытаясь прикрыть распахнутый ворот кофты.

— Послушайте, вы это всерьёз — про приют? — Асур отодвинул меня в сторону. — Студентов часто водят в приют, там всегда есть практика. А дети все равно мрут как мухи. Тесно, грязно, холодно. Питание неплохое, но сильные отнимают еду у слабых. Особенно много умирает младенцев, потому что лучше материнского молока ничего ещё не придумали.

— Слушай, целитель, — устало поглядела на него Рейна. — Что мне с того? Хочешь помочь — дай мне денег. Не хочешь — вали.

— Сколько вам нужно денег? — спокойно спросил Асур. — Надолго их хватит?

— А ты готов взять меня на содержание с ребёнком? Я могу, если платить хорошо будешь и не будешь бить.

Я слегка напряглась. Все же Рейна гораздо красивее меня. Впрочем, у Асура денег не хватит на содержанку.

— А другим местом зарабатывать слишком сложно, да? — Асур выразительно оглядел ее с макушки до пяток, задержав взгляд на полуобнажённой груди, очень красивой, но не слишком чистой. Рейна вдруг густо покраснела.

— Да где я тебе работу с ребёнком найду, умник? — горько воскликнула она. — Кому я нужна-то? Я ж гулящая девка, это как клеймо! Не вдова, не мужняя жена — значит, шлюха. И дочь моя — безотцовщина.

— Если я дам тебе работу, ты обещаешь, что не вернёшься к своим нехорошим занятиям?

— Если ты дашь мне работу, где меня примут с дочкой, я ноги тебе целовать буду.

— Хорошо, подожди до завтра. Я напишу письмо и дам тебе денег на приличное платье и билет на дилижанс в Синегорье.

— А?

— Горничной к князьям Синегорским пойдёшь.

— Не возьмут, прогонят.

— Возьмут, слово даю. Письмо мое покажешь и возьмут. А теперь иди и вещи собирай.

Изумлённая и напуганная Рейна убралась в свою квартиру, а я с укором посмотрела на Асура:

— Ты всем подряд, что ли, деньги оставляешь?

— Нет, только красивым девушкам. Шучу, не дуйся. Я просто себя ценю и люблю. Не хочу, чтобы мои усилия по спасению этого ребёнка пропали тщетно. Жалко девочку, она ни в чем не виновата. Кстати, я тебе чай принес и конфет. А то вчера все сладкое у тебя съел. Пригласишь?

— Конечно.

Едва он вошёл, как я прижалась к нему вплотную. Какие конфеты, какой чай? У нас есть лишь час до возвращения Аглаи!

— Мила, ну что ты… я же не такой!

— Такой-такой. Поцелуешь?

Сдался, обхватил меня обеими руками, крепко прижимая к себе и жадно, нетерпеливо целуя. Так я и поверила, что он не такой! Это в двадцать-то с небольшим? Да ещё и целитель? Не верю его словам. Верю рукам, губам, сбитому дыханию, глухим вздохам, тихим стонам сквозь зубы. Верю неторопливым ласкам, чутким пальцам, сводящим с ума губам. Верю своему сердцу.

— Ты инструменты забрал?

— Нет. Не успел. Зашёл, а Аглая сказала, что ты только ушла. Я за тобой побежал.

Вот об этом я говорю. Не драгоценные инструменты ему нужны, а я. Будь я юной дурочкой, могла бы решить, что целителю восстановление резерва важнее и лекарств, и инструментов, но весь мой прошлый опыт уверял: не в этом случае. Отказала бы я Асуру, и он бы отступил, даже не обидевшись.