Книга Арестантка, страница 113 – Нина Вайшен

— Трой~

— Трой, как я рад, что ты вернулся, — раздался за спиной бархатистый голос отца и его рука легла мне на плечо.

Деликатное прикосновение, в котором чувствовалось ликование, словно настоящее. У отца было много талантов, а главный — постоянная игра. Игра, так похожая на реальность. Тактичный, обходительный, мягкий — внутри же он был ледяной глыбой, полной брезгливости к любой моей неудаче.

Мной завладел страх вперемешку с промозглый стыдом, от которого делается зябко. Я столько всего натворил. Сейчас мы встретимся глазами, и он воткнет в меня презрение, как нож.

— Вернулся? — сорвался с его губ вопрос, потому что я не помнил, как это произошло.

— Ну да, ты дома, блудный сын, — он снова улыбнулся. — Алисия, принесла твой любимый десерт.

Он показал куда-то влево, там загорелась лампа, высвечивая Алисию в длинном синем сверкающем платье, идеально подчеркивающем фигуру. Она была прекрасна. Улыбка, от которой во рту разливался вкус клубники, изгибы тела, от которых покалывало подушечки пальцев, так хотелось скользнуть рукой по её талии на бедра, ощутить приятную прохладу шёлка.

Алисия отломила кусок чизкейка вилкой и маняще кивнула мне. Глаза её сверкнули соблазнительной зелёной искрой. Я забыл, как дышать. Неужели всё. Закончилось. Я дома, отец дома. Алисия здесь. И даже рада меня видеть, с виду искренне. Хотя и не важно. Никаких пиратов, никакой тебе вины, никакой потерянности.

Я подошёл к Алисии, съел десерт с протянутой вилки. Господи, какой вкусный был чизкейк. К чёрту Канта. К чёрту чувство справедливости. Я всё равно ничего не исправлю. Не стоит пытаться. Достаточно просто жить, наслаждаясь благами жизни.

Я сел с Алисией рядом. Она положила мне руку на бедро. Черт возьми. Сладостная истома кошачьей лапкой легла на грудь. Я посмотрел на её губы, полные, бархатистые, манящие. Мне невыносимо захотелось их поцеловать. Пусть она меня ударит, пусть мне придётся отсидеть в карцере сколько-то суток. Плевать. Я потянулся к ней, и вдруг её изображение будто мигнуло. На месте губ Алисии я увидел другие губы: тонкие с красиво очерченной каймой.

Сердце защемило каким-то другим чувством, не вожделением, что владело мною секунду назад, а теплотой и нежностью.

— Обезьяну твою бешеную, — пренебрежительно сказала Алисия, когда её изображение снова стало нормальным, — Мы сдали в зоопарк.

Меня ошарашили грубые слова Алисии, она прежде всегда была вежливой.

— В Службу Имперской Безопасности, — поправил её отец.

— Обезьяну? — спросил я, зависнув в десяти сантиметрах от лица невесты.

— Ну эту чумазую бунтарку, — лицо исказилось отвращением.

— Принс, — прошептал я, с ужасом думая о том, что с ней сделают. — Где она?

Я в гневе оттолкнул Алисию, которая теперь сама лезла ко мне с поцелуем. Посмотрел на отца, готовый броситься на него с кулаками. Так кипела во мне тревога.

«Скафандр повреждён на 20 %, запасов кислорода хватит на пять минут, необходимо вернуться на корабль», — сказал отец почему-то голосом нейросети.

Потом он исчез, и Алисия, и стол, и чизкейк. Всё погрузилось в темноту.

«Пять минут», «необходимо вернуться на корабль» — среди черноты сомкнутых век мелькали части послания. Мои руки судорожно задергались, когда я понял, что парю в невесомости. Что это значит? Я? Я в открытом космосе? Вспышками образов мелькнули события последних часов. Принс, Кракен, лазерная сетка, таран. Ладони сжались в кулаки, словно пытались схватиться за пустоту. Дыхание участилось: легкие жадно вбирали ставший сладким воздух из запасов бронескафа.