Книга Арестантка: Путь на Броссар, страница 68 – Нина Вайшен

— Займёт минут пятнадцать, — сказал я. — Пока повисим здесь. Расчёты сложные.

— Принято.

— 3112~

— Влюблялся. Да, — сказал Винсент, дожевывая, он сделал паузу, посмотрел в мои глаза.

— И как?

Он раздумывал секунд тридцать, испытывая моё терпение. Внимательно разглядывал остатки сухпайка с полуулыбкой. Казалось, что Винсент хотел рассказать, просто подбирал слова. Но я молчала, давая ему время.

— Мне… нравилось это чувство.

— Почему? Это же напрочь лишает мозгов? — я улыбнулась, словно щеку пощекотала зелёная трава Веги.

— Почему… нравилось? — он запнулся, сдвинул брови.

Я увидела в его глазах живой интерес. Только я сама не поняла, зачем такое спросила.

— А тебе не нравится? — не дождавшись моего ответа, задал вопрос Винсент.

— Мне… — вопрос Винсента вдруг сделал так, что одна из баночек консервированной боли лопнула и разлилась в груди. — Знаешь, для меня это было так. Я три года гнила на Пегасе, и думала, что во мне не осталось ничего кроме истлевшей плесени, но когда возникло это чувство между нами… мной и Троем, оказалось, что я ещё жива. Что у Вселенной есть для меня немного счастья.

Я поздно заметила, как по щекам покатились слезы. Быстро вытерла их рукой, отвернулась. Да твою мать, Принс? Через стекло сидит враг, а я ему изливаю душу. Лучше бы осталась у Хана, рассказала бы ему.

— Как ни странно, но у меня было похожее ощущение, — Винсент опустил голову. Не знаю, видел ли он, что я рыдаю. — Казалось, что бумажная работа съела меня с потрохами. Я мог писать только доносы. Но влюблённость принесла мне вдохновение. Сколько стихотворений и од я написал, когда был влюблён в мою Кэйт. Это было глотком воды в засушливый полдень.

— Ты пишешь стихи?

— Да, — он смущённо прикрыл веки.

— Расскажешь что-то из своего?

— Тебе? Ты наверняка не оценишь… это же как метать бисер перед свиньями.

Здесь моë терпение дало трещину.

— Свиньями? Вот, кто я для тебя? — я поднялась с места. — Жаль, что не дала тебе обосраться. Ничего, у ещё будет время.

Я поднялась и зашагала к двери, но дойти не успела. Меня остановил тихий голос Винсента, мягко пробирающийся под кожу:

«Счастье на кончиках пальцев, в щекотке за ухом.

Когда поцелуй разливается патокой по губам.

Счастье ложится на кожу лебяжьим пухом.

Когда наши миры сливаются и не делятся пополам».

Мне понравилось. В этом было что-то близкое к моим ощущениям, когда Трой был рядом. Я тоже чувствовала любовь на кончиках пальцев. Гнев медленно таял от тепла воспоминаний.

— Красивые слова, — я обернулась. — Спасибо.

— Прости за свинью, сказал не подумав, — тихо произнес Винсент. — 3112, давай ещё поговорим? Неплохой складывался разговор.

Эти слова звучали так же искренне, как и его стихи, искреннее всех остальных его слов, даже тех, которыми он говорил про влюблённость.

— Не называй меня так, — сказала я, снова подходя к клетке. — У меня есть что-то типа имени, которое мне разрешили, потому что Хил похлопотал.

— Какое?

— Принс, сокращение от «принцесса», — я улыбнулась.

— Ну… ты не похожа на принцессу, — он окинул меня оценивающим взглядом.

Мне всегда и самой так казалось. Все вокруг Марсы, Катраны, Воины, а я какая-то «Принцесса», нежное создание. Но стоило вспомнить, как это звучало голосом Карлоса, особенно в детстве, как потеплело на душе.

— Знаю, — я выдохнула. — Но мой брат её во мне видел.