Книга Арестантка: Тюрьма Рая, страница 170 – Нина Вайшен

Болтали, только всё это оказалось просто демагогией. Гомер пудрил мне мозг. Пользовался тем шоком, который я испытывал, когда побывал в колониях и своими глазами увидел жизнь людей там. Гомер мне говорил, что его душа тоже болит от сострадания. На деле же… он был готов убить колонистов.

Сосредоточение сбилось. Потребовались усилия, чтобы его вернуть. Снова представив силу в ногах, я наконец-то ощутил, что могу двигать одной стопой. А меж тем мы уже были близки к ангару.

— Ты всё скоро увидишь! Увидишь, что твой отец — Бог! — воспалённо бормотал Гомер. — А все эти предатели получат по заслугам. Трой, они не меня предали, а твою мать! Понимаешь? Она хотела построить здесь новую Империю. Хотела, чтобы ты был Императором. Но она наивно верила в этих жалких бандитов. Ты зачем-то повторяешь её ошибки, хотя должен быть на моей стороне.

Я пропускал его слова мимо ушей. Хотя они отзывались злостью. Нет. Этот придурок с манией величия не может быть моим отцом. Всё, что у нас есть одинакового — это цвет волос. Я не поверю в этот бред. Не поведусь на дешёвый цирк. Мой отец Герман Этнинс. Я всегда буду его помнить и любить.

«Ты обесточил резервуары с газом?», — передал я сообщение Коню.

«Ещё пятнадцать осталось», — пришел ответ.

Осталась половина. Если Конь и его сородичи не успеют, то через пять минут случится катастрофа. Пять минут десять секунд. Я краем глаза видел таймер на консоли в руках Гомера. Должны успеть. Но и мне бы быстрее прийти в себя. Отобрать у Гомера устройство активации и отключить отсчёт времени.

Усердно представляя мышцы своей второй ноги, я смог двигать и ею. Охранник, держащий мои щиколотки, настороженно взглянул на меня, кивнул Гомеру.

— Шевелиться начинаешь? — тот ухмыльнулся. — Действие яда у тебя проходит быстрее, но всё равно нормально двигаться ты сможешь только к завтрашнему дню. Лучше расслабься и не дёргайся.

Очень хотелось пнуть того охранника, что меня волок. Так хотелось вырваться уже сейчас. Но нет. Рано. Пну я, и что? Я должен полностью управлять телом, чтобы встать. Чтобы сражаться.

Серый, обвитый проводами и трубами потолок вдруг поднялся и растворился в помпезной белизне, на которой смутно выделялись углубления в виде квадратов. Меня притащили в ангар.

— Сэр, все наши люди собраны в ангаре, как вы и приказывали, — прозвучал знакомый мужской голос. Слегка повернув голову, я увидел, что к процессии подошел Клаус, который раньше сторожил мою каюту на корабле Гомера. — А что случилось с нашим Императором? Почему сияет его рука?

Чтоб его, мы уже в ангаре! До судна Гомера оставалось метров двадцать. Вот оно. Огромный бочкообразный железный дворец… Совсем рядом. С каждой секундой всё ближе. Меня волокут, а рука сияет… Сейчас это сияние казалось мне насмешкой. Ну почему я молнии, например, пускать не могу рукой?

На затылке наверняка уже была ссадина от трения об пол. Боль волнами расходилась по всему черепу. Но боль радовала. Я чувствую. Кажется, уже почти всё тело. Я попытался перевернуться, чтобы вырваться из захвата, но моё движение было больше похоже на конвульсию. Оборвалось так и не начавшись. Словно мышцы разучились действовать синхронно.

От досады я несколько секунд пялился в потолок, по-дурацки стилизованный под купол Пантеона в Риме. Квадратные углубления — кессоны — так плохо сочетались с космическими кораблями. Опустив взгляд, я увидел в нише стены статую русалочки. Небольшую. Сантиметров пятьдесят в высоту. Копию статуи в Копенгагене. Странно, что она была не закреплена. Постамент для неё только делают?