Книга Отверженная жена дракона, страница 90 – Кира Иствуд

Я моюсь не торопясь.

Волшебным образом вода смывает не только грязь, но и часть тревожных мыслей. Воспоминания о прошлой жизни мелькают в памяти, но больше не впиваются в сердце ядовитыми иглами. Они вроде про меня, но одновременно они о времени, которое было давным-давно, словно о далёком полузабытом детстве.

Сидя в воде по самый нос и медленно распутывая волосы, я размышляю о сердце Клоинфарна, которое нужно скорее найти. И о том, исчез ли дух Эйды, или он всё ещё витает где-то рядом – невидимый и беспокойный.

А ещё я размышляю над своим отношением к дракону.

Пытаюсь понять, что именно я к нему чувствую. Это любовь? Или это эхо любви, которую я испытывала к нему в прошлой жизни? Мне безумно нравится то, что между нами происходит, но одновременно с тем всё поменялось уж слишком резко.

Разум попросту не поспевает за эмоциями и желаниями тела.

Ещё вчера мы почти ненавидели друг друга …а сегодня не можем распустить объятий. Вчера он обвинял меня в предательстве …а сегодня так ласково целует, будто я самое ценное сокровище.

Мой внутренний зверь, моя душа, моё сердце – приняли Клоинфарна и не допускали, что может быть иначе. Но стоило включить разум, как вопросы и сомнения костями застревали в горле.

“Тебе мешает твоя голова!” – однажды сказал мне брат и, похоже, был прав.

Я хмыкаю, растирая по телу душистую пену.

Когда меня звали Адалин – я была наивной, доброй и во многом смелой… Но при этом неуверенной в себе, запутавшейся, растерянной – мне не на кого было опереться. Но теперь я стала другой. Теперь меня зовут Адель. И я ощущаю себя гораздо более сильной.

Ирония в том, что эту силу мне подарила семья.

Клоинфарн желал Эйде боли. Хотел жестоко отомстить, но притянув её-мою душу, он заставил меня родиться у самых любящих родителей на свете. Я росла, не зная забот. Отец бесконечно баловал меня, мама во всём поддерживала. Глядя на них, я видела пример счастливой пары, где каждый заботился о чувствах друг друга.

Слабая магия? Отказывающийся пробуждаться внутренний зверь? Ничто из этого никогда не казалось мне особенной проблемой, потому что любовь семьи окружала меня неприступной стеной. К чему бы я ни тянула руку – мне всё давали, как бы я не ошибалась – меня любили, но при этом учили ответственности, уважению к миру и к себе.

“Если тебе, правда, что-то нужно – дерись за это!” – однажды заявил папа.

“У мужчин на всё один ответ, – хмыкнула мама. – Лучше попробуй действовать хитростью, Адель”.

Ни один из них не сказал мне – откажись. “Если что-то твоё – то нужно бороться”, – вот что я усвоила с детства. Адалин же думала, что от своего она должна отказаться. Кажется, если бы могла, она добровольно отдала бы свою драгоценную метку Эйде. Лишь бы та была счастлива.

Всё потому, что у Адалин не было примера. Не было родителей, что её любили.

Не было близких подруг, кроме Эйды – которая не давала девушке продохнуть, нагружая делами.

Отец, который должен был заботиться о дочери, скрыл их родство. Он обставил всё так, будто оказывает сироте услугу, за которую она должна кланяться ему в ноги всю оставшуюся жизнь. Мать Эйды знала, что девочка нагулянная, и относилась к ней жестоко. Пожалуй, Эйда единственная, кто проявляла к ней доброту… Но за эту каплю тепла Адалин пришлось дорого заплатить.