Онлайн книга «Дюймовочка крупного калибра»
– Вдруг с кем-нибудь, – легкомысленно передразнила бабушка. – Тоже мне, небывалое явление. Да запросто! И вдруг, и с кем-нибудь! И чего в этом такого? Физиология. У мужчин она на первом месте. Самое страшное – духовная измена. Если любит – и неделю вытерпит, и не случится ничего. – А если нет? – страшным шепотом спросила Серафима. – А если нет, тогда и даром он не нужен. – А как узнать? – Никак. Об этом не надо ни знать, ни думать. Меньше знаешь – крепче спишь. Думай о хорошем, мысль материальна. – Конечно, о хорошем, – надулась Сима. – Сначала наговорила гадостей, а теперь на позитив настраиваешь. – Морально надо быть готовой ко всему, – пояснила свою позицию бабушка. На сковороде жарилось мясо, запах которого мешал страдать. – Куда столько-то, мы не съедим, – Серафима подумала, что попереживает потом, вечером, когда останется одна. Ответить Анфиса Макаровна не успела. – «Каламбия Пикчерз» не представляет, – донеслось из ванны фальшивое пение, и в коридор шагнул голый смуглый атлет в повязанном на бедрах полотенце. – Анфиса, я готов! – Что это? – одними губами прошептала Серафима. – Это Иван, – смутилась бабушка. – Так надо. – Кому надо? Анфиса Макаровна многозначительно указала глазами на потолок. – А он кто? – Колдун. – Ясно, – прошипела Серафима, решительно шагнув к гостю. Тот белозубо улыбнулся и взялся за полотенце, то ли собираясь его сорвать, то ли, наоборот, придержать, чтобы не упало. – Вижу заботу. Птицей мечется. Оставь, успокой. Не твоя это забота. Хорошо все будет. Что твое, то никто не поднимет. С этими словами он прошествовал в Симину комнату и закрыл двери. – Ну вот, а ты переживала, – удовлетворенно констатировала бабушка. – Бабуль, это что, еще одна субстанция, не добравшаяся до Тибета? – Не мели ерунды. Иван – колдун, у него дар. Но он ошибся с предсказанием, и теперь его ищут враги. – А мы при чем? – Ну, – замялась Анфиса Макаровна. – Он сын нового друга Марго. У мальчика проблемы, попросили спрятать, пока отец проблемы уладит. Тем более парень хороший, вдруг у вас с ним что-нибудь получится. – О! – Сима была в шоке. – Безусловно, получится. Особенно если учесть, что я собираюсь здесь переночевать, а ваш колдун, я гляжу, тоже остановился в моей комнате. – Он сказал, что там аура светлее. – Аргумент, – свирепо процедила Сима. – И что будем делать? – Ты взрослая девочка. Где захочешь, там и переночуешь, у нас не одна комната, а три, так что выбирай. Но я бы на твоем месте выбрала свою. – Бабуля, я еще понимаю, когда у нас деды по апартаментам шаркали, но этот! – Я же не для себя! – Ага, спасибо за заботу! Надеюсь, враги за ним к нам не припрутся? – Не должны. – Отлично. Пошла наводить мосты. – Не вздумай его обижать, – забеспокоилась бабушка. – Надеюсь, он не обидчивый! Иван оказался не только не обидчивым, но и крайне сметливым молодым человеком. Вероятно, у него было образование психолога или в родне имелись вокзальные гадалки. Так или иначе, зубы он заговаривал мастерски. Серафиму гость встретил в одних трусах, на мгновение смутив голым телом. – Переживаешь из-за него? – прошептал Иван сочувственно, усадив хозяйку на диван. Серафима попыталась встать, но он не дал, схватив за руку и убежденно сообщив: – На весах сидишь. – Не хами… – Я не про диету, не поняла ты. На весах: на одной чаше – ты, на другой – он. Равновесие держать надо, не позволяй подниматься, и сама себя не роняй. Изменил – про весы вспомни. Он ошибся, ты ошибись. – Я что-то не въезжаю… – Просто говорю. Захочешь, приходи ночью, я твою чашу подниму, легче станет. Дай поле проверю. Он уверенно взялся за Серафимину грудь, где, по-видимому, и находилось поле. – Ну ты наглый, – опомнилась Сима, спихнув искателя полей на пол. – Короче, так: раз бабушка хочет, живи тут, но без глупостей. А то в момент вылетишь. Весы, поля… Жри, спи, веди себя прилично. Будешь придуриваться – как соплю размажу. – Неженственно выражаешься… – начал было удивленный реакцией колдун. – Ха, выражаюсь! Ты еще не в курсе, как я себя неженственно веду, если меня разозлить, – сообщила ему Серафима. – Инструкции понятны, колдун? – Я с добром… – Будешь шаманить, я твое добро оторву на фиг. Я тебе не бабуля. Мне эта мистика даром не нужна. И говори нормально. Тут не на приеме, денег не заплатим. – Ну ладно, я как лучше хотел, – примирительно проныл Иван. – Для тебя лучше – меня не трогать. – Да все уже, понял, не трогаю. – Тогда пошли есть. И оденься. Вечер прошел в натянуто-теплой, почти дружественной обстановке. Без Антона Серафима чувствовала себя на удивление незащищенной. Ей было даже странно, что еще совсем недавно можно было возвращаться с работы без него, ужинать без него, засыпать без него. Теперь все изменилось. Наверное, голый в центре города ощущает себя комфортнее, чем Сима, временно оставшаяся в одиночестве. Она сравнивала себя то с табуретом, у которого сломалась одна нога, то с канатоходцем без страховки, то с поросенком, спрятавшимся от волка в соломенном домике. – Я схожу с ума, – констатировала Сима печально и безапелляционно в ответ на немой вопрос Инги. Они встретились вечером, по дороге домой. – Симочка, нельзя так зависеть от мужчины, – лепетала Инга. – Это опасно. – Ты думаешь, что он… – Да нет же, нет, – замахала руками подруга, пресекая дальнейшие фантазии на тему ее варианта развития событий. – Все обязательно будет хорошо, Симочка! Вот увидишь! – Об чем речь? – их нагнала раскрасневшаяся Зойка с внушительными пакетами в руках. – О мужиках, – вздохнула Серафима. – Это надо запить! – Чугунова тряхнула пакетами, в которых что-то звякало, булькало и шуршало. – И заесть! Потому что они все подлецы, но без них мы, как керогаз без керосина. Как электричество невозможно без плюса и минуса, так и существование женщины невозможно без противоположного пола. Они постоянно должны быть рядом, иначе – жизнь проходит зря. Нет тока, нет эмоций, вообще ничего нет. Одна радость – пожрать да поспать. А от этого портится фигура, вследствие чего наличие рядом мужчины становится еще более нереальной фантазией. Замкнутый круг. Поэтому надо хватать любого и перебиваться в ожидании мужчины твоей мечты. Потому что этот «любой» может оказаться вообще последним. Как сухарь в блокаду. Это я сама придумала. |