Книга Выбор варвара, страница 10 – Руби Диксон

Я хмыкаю. Она не ошибается. Чатав очень любит батончики со сбалансированным питанием вместо еды и не пьет ничего, кроме травяных чаев. Каждый день тренируется в корабельном тренажерном зале и, вероятно, может жать лежа всем телом, не вспотев. Тракан худой и изможденный. У меня мускулистая фигура, но я не набираю вес. Это выглядело бы нелепо с моей бионической рукой. Как будто моя отсутствующая рука знает, что я думаю об этом, она болит, и я сгибаю руку. Даже с металлической рукой и шестью годами жизни с ней за плечами фантомная боль не проходит. Вероятно, никогда не пройдет.

— Обещаю, я в порядке.

Я не знаю, что ей сказать. Слова застревают у меня в горле. Что мне сказать такому человеку, как Нири, который язвителен и ругается, как любой солдат, но у которого сердце нежнейшего ребенка? Она никогда не поймет моих отношений с отцом. Что мы отдалились, когда умерла моя мать, и наши последние совместные разговоры были злыми и горькими. Что мне позвонили через два дня после его смерти, и мы так и не сказали друг другу последних слов. Что наши последние встречи были полны ненависти. Что он считал меня слабаком за то, что я оставил армию, даже после того, как это разрушило мое тело и почти сломило мой разум. Мне все еще снятся люди на Узокаре IV и мои люди. Я все еще слышу их крики. Мысленно я все еще слышу, как корабль улетает прочь… без нас. Иногда, когда я закрываю глаза, я чувствую запах тел умерших. Это все еще мешает мне спать.

Похороны моего отца были военными. Быть там, рядом со всеми этими солдатами? Вернуть весь тот ад, над которым я работал шесть лет, чтобы похоронить его. Это заставило меня все вспомнить, когда я устроился на работу на «Безмятежную леди» специально для того, чтобы забыть. Что напомнило мне…

— У тебя все еще есть то снотворное, Нири?

— Да, — в ее голос снова прокрадывается беспокойство. — Ты опять не спишь?

— Недостаточно. — Я хочу оставить все как есть, но мою искусственную руку сводит очередная фантомная боль, и я чуть не роняю гаечный ключ, который держу. Я отстраняюсь от наполовину разобранного двигателя и смотрю на нее. На ее бледно-голубом лице написано беспокойство, почти комичное, учитывая количество льда, образующегося на декоративных металлических колпачках ее рогов. — Просто устал, — добавляю я и потираю лицо здоровой рукой. — Иногда я не уверен, что я здесь делаю. Капитан заслуживает лучшего работника.

— Ты знаешь эту команду. Мы нанимаем людей, которые не задают вопросов. — Она протягивает руку и похлопывает меня по плечу. — Кроме того, ты такой большой, что являешься не только мехом, но и охраной. Два по цене одного. Ты же знаешь, что Чатав — скупой ублюдок.

Я фыркаю. Так оно и есть.

— Иди внутрь, Нири. Я в порядке, обещаю. Мы поговорим позже.

Она кивает и плотнее натягивает свой тонкий свитер на тело.

— Я принесу тебе эти лекарства, и мы поболтаем. За ужином?

— Ужин. Отлично. Спасибо. — Ей станет легче, если она побудет со мной несколько часов.

Нири слабо улыбается мне и направляется обратно на корабль, ее хвост развевается на ветру.

Я снова наедине со своими мыслями и снегом. Я смотрю, как она уходит, размышляя. Может быть, она права, и я был молчаливее обычного, более неряшлив на работе. Я не возражаю быть мехом. Я даже не возражаю быть охранником. Хотя с тех пор, как умер мой отец… Я просто устал. Опустошен. Как будто от меня ничего не осталось после войны в системе Реде IV. Думал, что стал лучше справляться с этим, но после похорон, мне кажется, я понял, что вообще не справлялся с этим. Я только что похоронил его, и вид моего отца — моего сердитого, гордого, ожесточенного отца — положенного в гроб, снова подтолкнул меня к краю пропасти.