Книга Любовь варвара, страница 28 – Руби Диксон

Она моя. С резонансом или без, Кира – моя женщина, моя пара, и я брошу вызов любому мужчине, который решит иначе. Я держу ее в собственнических объятиях, наблюдая, как меняется выражение маленького человеческого лица.

В тот момент, когда Кира приходит в себя, печаль возвращается в ее глаза. Я не могу этого допустить, поэтому целую, а затем шепчу:

– Твои руки достаточно согрелись?

Она непонимающе смотрит на меня, моргая, а затем отпрыгивает, будто обожглась, когда понимает, что держит меня за задницу. Ее лицо пылает: нос от холода, а щеки от смущения.

– Мы не должны были этого делать.

Это задевает меня как мужчину. Почему бы и нет? Я смотрю, как она натягивает брюки и завязывает шнурки.

– Почему нет? Разве тебе не понравилось? Разве я не заставил тебя содрогаться от удовольствия?

Она прижимает пальцы к моим губам, заставляя замолчать, и оглядывается, чтобы убедиться, что нас никто не услышал. Я нахожу это забавным, учитывая, что минуту назад она кричала от удовольствия. Убедившись, что вокруг никого нет, она смотрит на меня с упреком.

– Почему мы не должны были этого делать? – не унимаюсь я. – Было здорово.

– Да, но мы не резонировали! А с моим везением, уже завтра ты найдешь отклик в ком-то другом.

– Ааа, значит, у нас есть эта ночь, – я наклоняюсь для еще одного поцелуя и расстраиваюсь, когда Кира отворачивается.

– Я девственница.

– Мне не знакомо это слово.

– У меня никогда ни с кем не было секса, – ее лицо очаровательно краснеет. Интересно, останется ли оно таким, если она будет бесконечно смущаться?

– И что?

– Я должна сохранить себя для своего партнера! При условии, что я когда-нибудь его обрету, – выражение ее лица снова становится печальным.

Я сбит с толку этой логикой.

– Почему ты должна сохранить себя?

– Разве он не захочет быть первым, кто прикоснется ко мне?

Я фыркаю:

– Думаю, он предпочел бы, чтобы ты знала, что делаешь. Какой мужчина будет винить тебя за стремление к удовольствиям?

Ее брови взлетают вверх, однако, уголки губ растягиваются в легкой улыбке. Она смягчается:

– Люди мыслят иначе.

Я широко раскидываю руки:

– Посмотри на мужчину перед тобой. Он кажется тебе похожим на человека?

Кира одаривает меня еще одной полуулыбкой и качает головой, затем переводит взгляд на небо; снег усиливается, заметая нас белыми хлопьями.

– Как ты думаешь, погода наладится до завтра?

– Я так не думаю.

Она выглядит расстроенной.

– Мы можем отложить поход. День-два не сыграют роли.

По лицу Киры снова пробегает паника. Она мотает головой:

– Мы не можем.

– Кира, – я кладу руку ей на щеку. Дело не в получении удовольствия или резонансе, дело в чем-то другом. Что-то не так, и она скажет мне, в чем дело.

– Что ты скрываешь?

Она смотрит на меня, моргая, и я вижу, как мысли крутятся в ее голове. Эту женщину что-то тревожит, и она боится поделиться этим. Ее большие глаза настолько печальны, что у меня щемит в груди. Я бы забрал у нее эту печаль, если бы мог.

Если бы она позволила мне.

Кира прикусывает губу:

– Это пустяки.

– Нет, не пустяки, и если ты со мной не поделишься, я вернусь в пещеру и расскажу всем, что мы здесь вытворяли. – Не то чтобы кому-то было до этого дело, но я-то знаю, что застенчивую Киру это беспокоит.

Ее губы приоткрываются, и на мгновение мне кажется, что она ждет еще одного поцелуя. Но потом ее рот захлопывается, и она хмуро смотрит на меня: