Книга Варвар-пришелец, страница 121 – Руби Диксон

Долгое время мы ничего не делаем, только тяжело дышим, наслаждаясь близостью.

– Мне нравятся эти медовые луны, – шепчу я своей паре.

Лиз похрапывает. Она уже заснула.

Сдерживая улыбку, целую свою пару в лоб. Люди такие хрупкие и быстро устают, даже когда утверждают, что это не так.

* * *

На следующий день, когда мы идем по заснеженной долине, мои мысли полны идеями о Лиз и наших медовых лунах. Прошлой ночью она слишком устала для игр, но клянусь, сегодня мы разобьем лагерь пораньше. И, возможно, сегодня ночью я расскажу ей, что буду делать своим членом, когда войду в нее. Хочу, чтобы ей запомнились наши медовые луны. Чтобы она была довольна тем, что она моя пара.

– Кажется, я кого-то вижу впереди, – говорит Лиз, прикрывая рукой глаза.

– А? – застигнутый врасплох и слегка раздраженный тем, что не был внимателен, чтобы заметить первым, поднимаю глаза и замечаю знакомую фигуру. Это охотник, возвращающийся в племенные пещеры. Он несет на плечах тяжелые мешки, и я изучаю рога, пытаясь понять, кто это.

Я еле сдерживаю стон недовольства, когда понимаю, что это Ваза.

Ваза – один из старейшин племени, вдовец, чья пара давно умерла. Обычно Ваза добродушен, но с тех пор, как в племени появились люди, он стал меня раздражать своим стремлением показать, какой из него кормилец. Он одинок и хочет себе в партнерши человеческую женщину.

И это меня раздражает.

А теперь нам придется остановиться и поговорить с ним, пока он будет пристально разглядывать мою Лиз.

Я смотрю на него, гадая, не слишком ли поздно нам спрятаться, но в следующий момент Ваза поднимает руку и машет.

– Хо!

Выражение лица Лиз слишком веселое.

– Привет, приятель, – радостно отвечает она, а затем толкает меня локтем в бок. – Улыбнись.

– Зачем? Это же Ваза.

– Будь милым, – фыркает она.

– Я всегда мил, – выдавливаю я, когда он бежит к нам трусцой.

Ваза лучезарно улыбается, приближаясь, а затем хлопает в ладоши, будто очень рад нас видеть.

– Какое счастье встретить здесь вас двоих.

– Правда? – бормочет Лиз. – Весьма неожиданно. Как поживаешь, Ваза?

– Очень сытно! – он хлопает себя по животу, затем по руке, демонстрируя свои мускулы. – Я несу много свежего мяса для наших хрупких человеческих самок.

– О, Господи, – говорит Лиз, я слышу легкое раздражение в ее голосе. – Ты ужасный шовинист.

– Кто?

– Герой, – мило поправляет она себя. – Ты, видимо, еще не знаком с этим словом.

Он ухмыляется и цокает языком.

– Это потому, что человеческий язык такой нелепый.

– Очень!

Я прикусываю щеку, потому что узнаю любезный тон Лиз. Это не к добру, но Ваза этого не осознает.

– Мы направляемся в дальние угодья, – говорю я, обнимая Лиз за плечи и сжимая их. Если я должен быть милым, она тоже должна.

– Только недавно срезонировали – и сразу в дальние угодья! – Ваза потирает руки, выглядя таким довольным, будто это он «недавно срезонировал». – Вы будете там совсем одни. Если, конечно, это не именно то, чего вы хотите, – он бросает на меня многозначительный взгляд.

– Господи… Знаете что? Пойду посмотрю, что там впереди за этим перевалом, – Лиз выскальзывает из моих объятий.

– Лучше держись поблизости, – комментирует Ваза, нахмурившись. – Люди такие хрупкие…

– А то вот-вот стошнит, – она натянуто нам улыбается. – Детишки и все такое, вы же понимаете.

Она отходит, корча рожу у него за спиной и показывая жестом, будто перерезает горло. Я знаю, что это значит – пора заканчивать разговор.