Книга Варвар-пришелец, страница 39 – Руби Диксон

– Расскажи о своем племени? Семье?

Голодный, возбужденный взгляд вмиг исчезает, и его лицо становится безразличным.

– У меня нет семьи.

– Совсем никого? Как насчет родителей?

– Умерли, – говорит он отстраненно.

– Понимаю. Ни братьев, ни сестер?

Он качает головой.

– Младший брат умер вскоре после смерти матери.

– Ах, – Раахош, кажется, потерялся в своих воспоминаниях, поэтому я продолжаю. – У тебя есть близкий друг в племени?

– Вектал.

Заставить этого парня открыться – все равно, что вырвать у него зуб.

– Я знакома с ним. А что насчет остальных?

Он пристально смотрит на меня.

– Почему ты спрашиваешь?

– Потому что мы скоро вернемся? Я стану частью племени? – произнося это вслух, я чувствую, как сжимается сердце. – Что, если я им не понравлюсь?

Он сводит свои густые брови, как будто не до конца понимая смысл вопроса.

– Ты – моя пара. Нет никаких «нравится» или «не нравится». Ты будешь частью племени.

– Тебе легко говорить. Вы выросли вместе. Вы принадлежите к одному виду. Для них я причудливый пришелец, который не перестает болтать, понимаешь?

Он смотрит своим непроницаемым взглядом, кажется, целую вечность, а затем предлагает еще кусочек мяса.

– На сегодняшний день в нашем племени всего два ребенка. С малышом Шорши будет три. Если и другие срезонируют, то станет больше.

Я пытаюсь переварить эту информацию.

– А женщины? Сколько их?

– Без людей? Четыре, если не считать детей.

Я бледнею. Это значит, в племени много неудовлетворенных мужчин. Может, оно и к лучшему, что Раахош спрятал меня ненадолго в этой пещере. Интересно, будут ли они грызться за девушек, которые не срезонировали, как собаки за кость?

– А сколько мужчин?

– Нас осталось двадцать четыре. Двадцать из них без пары.

– Осталось?

Он кивает, отрезая очередной кусок мяса.

– Жизнь здесь трудна. Несколько лет назад мы потеряли многих соплеменников на охоте. Четверо мужчин и одна женщина погибли прежде, чем мы смогли убить та-ли, – он качает головой. – Это было непростое время.

– Звучит опасно.

– Вот почему женщины больше не охотятся. Дело не в том, что они не могут, а в том, что мы не можем рисковать будущим племени, подвергая их опасности.

Я открываю рот, чтобы ответить, но он тут же кладет в него кусочек мяса. Это своего рода способ заставить меня замолчать, поэтому я быстро жую, а затем продолжаю.

– Но теперь у вас есть человеческие женщины. Это означает, что вы больше не кучка парней. Племя увеличивается до… – я подсчитываю. – Двенадцать с нашей стороны плюс тридцать с вашей равно сорок два человека. Много охотников.

– Немногие захотят рисковать своими парами на охоте, – говорит он, предлагая очередной кусочек. И когда я отказываюсь, кладет его себе в рот с задумчивым выражением лица. – Многие вообще больше не захотят охотиться.

– Почему?

– Охота предполагает полное уединение. Охотясь, мы проводим много времени в снегах. Можем уйти на полный оборот лун, прежде чем вернуться домой.

– Это значит на месяц?

Он пожимает плечами.

– Большинство охотятся в одиночку. Так легче охватить всю территорию. Мы выслеживаем мелкую дичь повсюду и прячем добычу под снегом, чтобы вернуться за ней позже, когда угодья станут неприступны, а крупный зверь впадет в спячку.

– Значит, охотники… проводят много времени одни? Наверное, это не самая худшая альтернатива, учитывая, что в племени тебя ждут всего четыре женщины, – размышляю я. – Это то, чем ты занимаешься?