Книга Цитадель, страница 63 – Клэр Кент

Банда направляется на запад. И мы понятия не имеем, идут ли они к определенному месту назначения или бродят бесцельно в поисках какой-нибудь провизии или людей, которых они могли бы подкараулить. Нам удается не отставать от них, потому что они часто останавливаются, чтобы искать припасы. Но каждый раз, когда мы мельком видим их лагерь, они слишком хорошо охраняются, чтобы мы могли к ним приблизиться.

В конце концов, нам придется придумать что-то еще. Мы не можем вечно следить за ними, и, возможно, никогда не наступит достаточно уязвимый момент, чтобы мы рискнули вторгнуться.

Я предполагаю, что Коул приходит к тем же выводам, но я не говорю об этом. Это угнетает. Расстраивает. Я до сих пор не видела Брианну, так что у меня есть лишь слабая надежда, что она все еще жива и находится с ними.

Если банда направляется к определенному месту назначения, оно может охраняться даже лучше, чем их лагеря.

Возможно, у нас с самого начала никогда не было ни единого шанса.

На четвертый вечер, после того как мы разбиваем лагерь на ночь, я чувствую себя усталой и встревоженной. Я пытаюсь поддерживать непринужденную беседу, пока Коул жарит белку, которую ему удалось убить, и мы кипятим воду, чтобы наполнить наши бутылки.

Но сидя в темноте у небольшого костра, я продолжаю представлять Брианну. Что она сейчас делает? Что с ней происходит? Что она вынуждена пережить, чтобы оставаться в живых?

Мне так больно, что приходится отвернуться, чтобы не заплакать. Я отвожу взгляд в сторону, чтобы Коул не увидел.

— Прекрати, — бормочет он.

Я моргаю и отворачиваюсь.

— Что?

— Прекрати воображать это. От этого никакого прока.

— С чего ты взял, будто знаешь, что творится у меня в голове? — я задаю этот вопрос, потому что перечить ему проще, чем расстраиваться из-за Брианны.

— Не говори глупостей. Конечно, я знаю, что творится у тебя в голове. Ты самый жизнерадостный человек, которого я когда-либо встречал. Что еще могло заставить тебя так съежиться?

От этих слов я по-настоящему ломаюсь. Мои плечи вздрагивают, а лицо драматично искажается в попытке сдержать рыдания.

Коул издает хриплый горловой звук и обхватывает меня рукой, притягивая к себе. Я плачу в его футболку всего несколько секунд, прежде чем мне удается взять себя в руки.

Я пытаюсь отстраниться, но он не позволяет мне. Его рука не отпускает. Поэтому я прижимаюсь к его груди, иногда всхлипывая, когда эмоции переполняют меня, и принимаю утешение, которое он мне предлагает.

— Мы должны вернуть ее, Коул. Что нам делать? — спрашиваю я наконец.

— Не знаю. Я все еще думаю. У меня пока нет никаких идей, но я их придумаю. Я обещаю.

Я отстраняюсь от него ровно настолько, чтобы увидеть его лицо. Его глаза. Они абсолютно серьезные. Напряженные. Он не шутит.

— Я продолжаю думать о том, через что ей приходится проходить…

— Я же просил тебя прекратить это.

— Я не могу контролировать то, что происходит у меня в голове.

— Ты можешь контролировать это хотя бы частично. Подумай о чем-нибудь другом. Не продолжай думать об этом по кругу, слетать с катушек, когда это лишь причиняет тебе боль.

Я с трудом сглатываю, стараясь сделать так, как он предлагает. Очистить мой разум от всех этих мрачных, бесполезных видений Брианны. Когда я пытаюсь выпрямиться, Коул притягивает меня к себе, и я каким-то образом заваливаюсь, а моя голова ложится на его колени.