Книга Угольки, страница 67 – Клэр Кент

В конце концов, я уже делала это прежде. Я вызывала Кэла на ссору из-за его нежелания быть со мной. И каждый раз это заставляло его кардинально отпрянуть. Отстраниться от меня.

И если только не случилось чего-то значимого, то и сейчас произойдет именно это.

Я это понимаю, но все равно не могу заставить себя заткнуться.

— Я не стыжусь тебя. Никогда так не говори.

— Ну, а что я тогда должна думать? Ты же отказываешься рассказывать кому-либо о наших отношениях и даже не позволяешь мне прикасаться к тебе, когда рядом есть кто-то еще.

— Я думал, ты понимаешь, — он хмурится. Он до сих пор выглядит слегка озадаченным, будто понятия не имел, что я так расстроена из-за этого.

Может, и не имел. Время от времени я говорила что-то, но никогда не устраивала большую шумиху. Я всегда слишком боялась настаивать, потому что это оттолкнет его.

— Я понимаю, Кэл, но это не означает, что мне это нравится. Как думаешь, что я чувствую? Когда мы должны быть вместе. Как пара. А ты обращаешься со мной как с грязным секретом

Все его тело дергается.

— Ты не грязный секрет! Ты лучшее, самое сладкое и самое чистое, что было у меня в жизни.

— Тогда почему никому нельзя об этом знать? Я хочу… я хочу показать миру, что мы принадлежим друг другу. Почему ты не хочешь этого?

Он не отвечает сразу же. Он смотрит на меня, тяжело и странно печально. Втягивает один прерывистый вдох за другим.

— Кэл? — мой голос становится мягче. Я как будто вот-вот расплачусь. — Разве это было бы так плохо? Люди уже знают, что мы живем вместе. Что мы верны друг другу. Связаны. Разве было бы так плохо, если бы они узнали, что мы трахаемся? Почему это должно что-то изменить?

И снова он не отвечает мне, и я не знаю, то ли это потому, что у него нет ответа, то ли это потому, что он не может это произнести.

— Ты должен мне сказать, — я протягиваю руки и наконец-то прикасаюсь к нему, накрыв ладонями его бороду. — Ты для меня все.

— Ты тоже для меня все. Ты уже знала это, — его глаза полны нетерпения, но все равно источают что-то вроде горя. Это ужасает, но я не понимаю, почему. — Это никогда не менялось за годы. Это не изменится никогда.

— Тогда скажи мне, почему я не могу получить все, чего хочу. Скажи мне.

Ему требуется время, так что я жду. Бремя всего, что я чувствую, тяжело давит на грудь. На мое нутро.

Наконец, он хрипло выдавливает.

— Прости, малышка. Это до сих пор ощущается… неправильным. Для меня.

— Что?

— Это ощущается неправильным. Быть с тобой вот так. Я хочу этого больше всего на свете. Я хочу тебя. Но я же лапаю руками, губами и членом девочку моего мальчика. И я знаю, что я тебе небезразличен. Я в это верю. Но я не могу не верить в то, что это случилось лишь потому… потому… что у тебя есть только я. Так что, возможно, я все же пользуюсь ситуацией.

Я как будто задыхаюсь. Как будто не могу сделать полный вдох. Я думала, он пережил это. По большей части. Но нет. Он все еще там же, где был год назад.

Мы оба до сих пор там. Вопреки всему, через что мы прошли, мы вообще никуда не продвинулись.

— Черт, малышка. Я знаю, это звучит ужасно. Я говорю себе, что думать так неправильно. И чувствовать себя так. Я знаю, что ты теперь взрослая и можешь принимать свои решения. Но ты бы никогда не выбрала меня. Если бы мир не покатился псу под хвост, и если бы ты не застряла со мной, — когда я открываю рот, чтобы возразить, он продолжает: — Не пытайся спорить. Ты знаешь, что это правда.