Книга Принцесса, страница 14 – Клэр Кент

К тому же это явно продолжалось и через год после его смерти.

И кто остается?

Есть только один логичный вариант. Это должен быть Дэйв и остальные руководители в бункере. Ни у кого другого нет полномочий обеспечивать соблюдение такого рода запрета.

В целом они позволяют жителям делать со своей личной жизнью все, что те захотят, лишь бы никто не пострадал, это не расходовало ресурсы и не являлось растлением несовершеннолетних. Но сейчас мне двадцать. Взрослая по любым меркам. И все же каким-то образом я оказалась под запретом.

Гнев растет по мере того, как я перевариваю это новое знание. Эмоция нарастает еще сильнее, и вот я уже уверена, что злость вот-вот вырвется прямо из меня.

Я лишь наполовину осознаю, что Минди Грин подходит, чтобы занять мое место за кафе-баром. Моя смена закончилась, и это к лучшему. Я не уверена, что в данный момент смогла бы сосредоточиться на том, чтобы наливать кофе. Мне удается поддержать короткую, отвлеченную беседу с Минди, прежде чем мне разрешают уйти.

Это ощущается как судьба.

Первый, кого я вижу — Грант, выходящий из кухни и держащий свой пакет с ланчем. Наши пути пересекаются в коридоре.

Его взгляд скользит в мою сторону, автоматически оценивая окружение, но я вижу, как меняется его лицо, когда он замечает мой вид.

— Что не так? — спрашивает он хриплым голосом, резко останавливаясь.

Я чуть не задыхаюсь. Этот вид гнева настолько непривычен мне в последнее время, что я с трудом вспоминаю, что мне с ним делать.

— Как ты смеешь? — выдавливаю я.

— Что? — он явно сбит с толку моей атакой. Будучи неизменно практичным, он оглядывает коридор. Тут появляется все больше людей, которые приходят и уходят на кухню пообедать. Грант обхватывает пальцами мое предплечье и мягко тянет меня в пустую библиотеку, которая является ближайшей комнатой к тому месту, где мы стоим. Он закрывает за нами дверь. — В чем дело? — его ярко-голубые глаза настойчиво изучают мое лицо, тело напрягается, словно готовясь к кризису.

— В чем дело? В чем дело? — мне приходится прочистить горло, так как меня переполняют эмоции. — Как смеете ты, Дэйв и все остальные так поступать со мной? — я хочу наброситься на него физически. Встряхнуть его. Колотить его по груди. Сделать что-то активное, чтобы выразить ярость. Конечно, я этого не делаю. Я не склонный к насилию человек. — Я не ребенок, и я не принцесса в башне. Ты не можешь относиться ко мне так.

Я вижу, как на лице Гранта проступает осознание. Оно затмевает спешку, заменяя ее чем-то вроде осторожности.

— Что случилось? — спрашивает он почти нежным тоном.

Эта нежность ощущается как пощечина.

— Случилось то, что я узнала, как Дэйв сказал всем, что никто не должен приближаться ко мне. Как он мог это сделать? Как ты мог ему позволить?

Грант не имеет никакой власти над Дэйвом. Похоже, он пользуется его доверием, но он определенно не главный. Я не знаю, почему предполагаю, что Грант мог бы что-то сделать, чтобы остановить это, но, тем не менее, это ощущается как предательство.

Грант медленно вздыхает. Я вижу, как поднимаются и опускаются его плечи.

— Дэйв ничего не делал.

— Нет, делал. Никто другой не смог бы этого сделать. Я знаю, что это был Дэйв, и это абсолютно бессердечно.

— Он этого не делал. Это сделал я, — его челюсти плотно сжаты. Поза напряженная. Он как будто готовится к нападению.