Книга Невинная для командора, страница 39 – Эллу Лотри

Команда мялась. Чувствовали, что я им не по зубам, однако молчали.

– Что ж. Я облечу все прибрежные поселки, найду ее, и тогда… – оскалившись угрожающе, я покосился в сторону прикрытого парусиной груза.

– Вы же понимаете…

– Мне нет дела до вашего груза и посёлка, меня интересует только она.

– Граудис, – произнёс капитан. – Третья деревушка у залива.

Я развернулся, с ногами забрался на край борта.

В прыжке молниеносно перевоплотился, вытерпев боль, и , едва не полоская чешуйчатое брюхо в воде, под ошарашенные возгласы случайных наблюдателей заработал крыльями.

Лечу к тебе, моя ненаглядная Кассенька!

Хорошо ориентируясь в пространстве и держа в голове подробную карту Лармерии, я коротким путем добрался до залива, затем до Граудиса.

Приземлился подальше от глаз, перевоплотился и зашагал к деревне.

Солнце садилось. Вечерний бриз разносил по округе лай и запах еды.

Ступая по скользкой, расхлябанной дороге, какие обычно бывают ранней весной, я вошёл в деревню.

Несколько жителей, заметив меня, рослого чужака, одетого по столичной моде в строгий редингот, тут же разбежались по домам. Я остался один на опустевшей улице.

Оглядевшись, я направился к добротному дому, который, скорее всего, принадлежал старосте.

Громко постучал в ворота.

Тревожным лаем залился дворовый пес, но хозяева не спешили выходить.

Тогда я перемахнул через забор, рыкнул на напуганного пса и направился к дому.

Выбил дверь и сам вошел.

В доме за столом в окружении домочадцев сидел бородатый староста.

– Вы?..

В два шага я оказался рядом, схватил его за грудки, приподнял и хорошенько тряхнул.

– Где она?

Он сразу понял, о ком речь.

– У… У Свены, – проблеял, заикаясь, и махнул рукой в сторону, указывая направление.

Разжав пальцы, я развернулся, вышел на улицу.

В той стороне, куда он указал, стояла старая, посеревшая от времени хижина.

Еще только подходя, я уловил запах Кассии.

Медленно открыл покосившуюся калитку, прошел вглубь двора.

Замер, увидев исхудавшую фигурку в платье и безобразном, старом кроличьем жилете…

Кассенька стояла у бельевой веревки, развешивала одежду. Повесив сорочку, она дыхнула на замерзшие пальцы, склонилась над корзиной.

От радости и жалости моё сердце пропустило удар.

Тихо, не издав почти ни звука, я подошел к ней.

Обнял со спины за талию, уткнулся носом в родную макушку и выдохнул:

– Кассенька!

Она вздрогнула, застыла. Только её сердечко загрохотало набатом.

Поглаживая её по напряженным плечам, я склонился, поцеловал в шейку.

– Аарен? – выдохнула она. – Как ты нашел меня?

– Не важно. – Я задыхался от счастья и боялся разжать руки, чтобы она вновь не ускользнула.

– Зачем? – Повернулась ко мне, заглянула в глаза, и я пропал.

– А ты как думаешь?

Сказал и пожалел. Кассенька побледнела, ее глаза наполнились ужасом.

Я притянул ее к груди и выпалил то, что хочет давно сказать:

– Чтобы защищать тебя, моя Сладкая, от бед и невзгод.

– Ты не понимаешь. Ты… – она отчаянно покачала головой. – Не знаешь!

– Ты не говорила, но я знаю. И поверь, мне это не важно.

– Но я… – слезы задрожали в ее ресницах.

Я бережно смахнул большими пальцами её слёзки и ласково, трепетно поцеловал.

– Все будет хорошо, Кассенька. Верь мне. Просто верь. И дай шанс.

Она оплела меня руками, уткнулась лицом в грудь и всхлипнула.

– Пойдем домой.

– У меня нет дома.