Книга Пламя на двоих, страница 119 – Ольга Ярошинская

— Удивительные новости, правда? — сказал он, принявшись в волнении расхаживать по спальне.

— Можно ли верить всему, что говорит этот Мареска? — пожала плечами Сивилла. — Он южанин, видно, рассчитывает, что если усадит на трон твоего старшего сына, то получит некие преференции. Но ты же сам понимаешь, Риан — гиблая ветвь.

Альфред нахмурил брови, и Сивилла подавила глухое раздражение. Откуда только вылез этот чернявый Мареска? Мало того, что старший выродок Альфреда так и не сдох, не хватало еще, чтобы он вернулся.

— Ты забыл, как старший визжал на инициации? — безжалостно добавила Сивил. — Он слаб.

— У него крылья, — возразил Альфред. — Легендарный аркан. А еще меч, огонь, знак летописца. Еще неизвестно, как выл бы наш младший, проявись у него четыре знака вместо одного скульптора.

— Какими бы арканами ни обладал старший, ты забываешь о главном, — напомнила Сивил, — его пламя обжигает всех вокруг. Он опасен. Твой изначальный приказ — добить — был проявлением милости, и я думаю, ты должен покарать ту, что ослушалась, со всей строгостью…

— Риан жив и здоров, — сказал Альфред, садясь на край кровати. — Чезарь Мареска беседовал с ним. Он говорит, что Риан умный, сильный, добрый. Он вынес девушку из огня!

— Раз огонь ему не вредит, то в этом нет никакого подвига, — заметила Сивил. — Он не написал тебе ни строчки за эти годы! — Вообще-то писал, но подкупленные слуги перехватывали почту. — Драконья кровь сводит с ума, а в нем ее через край.

— Странно все это, — заметил Альфред. — Как же так вышло? И лекарь, что проводил инициацию Риана, исчез...

Потому что свидетелей нельзя оставлять в живых.

— Альфред, твой сын опасен, — попыталась она до него достучаться, но король упрямо мотнул седой головой.

— У меня в охране сильнейшие щиты, — заявил он. — Я думаю, что сделал ошибку. Риан — мой старший, первенец.

— Он не сможет продолжить династию, — напомнила Сивилла. — Тириан твой преемник.

Альфред усмехнулся, снисходительно на нее глянув.

— Ты, как и всякая мать, гребешь к своему щенку, — произнес он. — Но лишь я решаю, кто станет наследником. Мне доносили, что он едва способен связать два слова и мучается от приступов, а Чезарь Мареска заверяет, что Риан в полном уме и выглядит отлично… Нет, я должен хотя бы поговорить с ним!

Король встал, направился к двери, и Сивилла, вновь повернувшись к зеркалу, стиснула зубы и набросила на себя личину. Хотя бы саму себя не стоит тешить иллюзиями — король женился не на ней. Ему никогда не была нужна сама Сивилла. Альфреда манил лишь крохотный знак дракона, свернувшийся в спираль под ее грудью, и то, что он мог подарить.

— Прости меня, дорогой, — певуче сказала она, и в ее голосе прошелестели бархатистые нотки. Сивилла ненавидела южный акцент, но освоила его идеально. — К чему разговоры про преемников, когда ты так молод и силен?

Она встала, потянулась, проверяя отражение, чтобы иллюзия легла как надо: волосы рассыпались густыми шоколадными прядями, черные ресницы загнулись к бровям. Кожа слегка потемнела, будто напитавшись южным солнцем, а изгибы тела волнующе натянули ткань.

Король обернулся и прижал руку к сердцу.

Сивилла раздвинула в улыбке пухлые губы. Она ненавидела и личину покойницы, и себя, и особенно — Альфреда. Она столько лет терпела, подстраивалась, играла чужую роль, чтобы теперь старый хрен вздумал сделать наследником старшего сына? Он даже назвал младшего Ти-Риан, второй Риан, запасной. Как будто и она, и ее ребенок — лишь жалкие копии!