Книга Заклятие истинной любви, страница 107 – Стефани Гарбер

– Надеюсь, ты оценишь, сколько усилий мне пришлось приложить, чтобы проникнуть в твой шатер, – раздался удивительно знакомый голос, прежде чем полог шатра с шелестом опустился.

Эванджелина даже не слышала, как кто-то вошел, но теперь по центру шатра стояла девушка, одетая как стражница. Уперев руки в бедра, она недоверчиво осматривала роскошное пространство, хитро скривив губы, накрашенные сверкающей помадой.

– ЛаЛа! – слишком громко воскликнула Эванджелина, но в силах сдержать радость при виде подруги. – Почему ты в наряде стражницы?

– Я все пыталась заглянуть к тебе, но меня не пускали. Несли какую-то чушь о том, что ты переутомлена и не готова принимать друзей. Вот и пришлось устроить этот маскарад.

ЛаЛа покрутилась на месте, и ее юбка длиной в три четверти взметнулась вверх, показывая, что под простой бордовой тканью скрывается подъюбник с блестками, сверкающими, как искры в камине. Она также пришила к бронзовому жакету маленькие пышные рукава и добавила пояс в тон, завязывающийся сзади бантом.

ЛаЛа была весьма необычной девушкой. Прежде всего Эванджелина считала ее подругой, поэтому иногда забывала, что она была бессмертной богиней Судьбы, как и Джекс.

Невенчанной Невестой.

Однажды ЛаЛа призналась, что мойры всегда борются с желанием стать теми, кем их создали. ЛаЛа стремилась найти свою любовь. Хотела этого больше всего на свете, хоть и знала, что долго эти чувства никогда не продлятся. Потому что ее любовь всегда заканчивалась тем, что она оставалась одна у алтаря, обливаясь ядовитыми слезами. И сколько бы возлюбленных ЛаЛа ни встречала, по-настоящему желанной для нее была ее первая любовь – дракон-перевертыш, запертый в Арке Доблестей.

Поэтому, чтобы справиться с желанием найти любовь, ЛаЛа шила. Шила очень много. И у нее это хорошо получалось.

– Знаю, мало похоже на форму, – сказала она, снова взмахнув юбкой, – но, думаю, так стало даже лучше.

– Мне нравится, – с улыбкой ответила Эванджелина. – Но еще больше мне нравится видеть тебя.

Поскольку память к ней вернулась меньше суток назад, Эванджелина еще не успела как следует соскучиться по подруге. Но теперь, когда ЛаЛа стояла здесь, Эванджелина почувствовала, что тоска по ней никуда не девалась – словно все это время внутри царила неприятная пустота, которая только сейчас начала заполняться. Переполненная чувствами, Эванджелина обняла подругу так крепко, что, возможно, причинила бы ей боль, не будь та мойрой.

– Где твой дракон? – спросила Эванджелина, и внезапно ее осенило. Хотя она вспомнила, как открывала Арку Доблестей, все еще не знала, что именно скрывалось внутри, кроме дракона ЛаЛы. Эванджелина не знала и того, смогла ли ЛаЛа с ним воссоединиться.

– О, он где-то здесь, – отстранившись, рассеянно ответила ЛаЛа. – Уверена, вы скоро познакомитесь, – добавила она, но слова ее прозвучали нерешительно, что было совсем на нее не похоже.

Может, ЛаЛа и была богиней Судьбы, чьи эмоции отличались от человеческих, но Эванджелина знала, что ЛаЛа любила своего дракона. Любила его так сильно, что наложила на Аполлона проклятие Лучника, ошибочно надеясь, что после этого у Эванджелины не останется иного выбора, кроме как открыть Арку Доблестей.

Узнав об этом, Эванджелина испытала сильнейшую боль, но, как и ЛаЛа, тоже принимала ужасные решения ради любви.