Книга Спецкурс магической ботаники, страница 96 – Валентина Елисеева

— Кроме раствора есть ещё идея: глава просил уточнить, как быстро ты сможешь восстановить учебный полигон академии после выжигания его дотла, — провокационно прошептал на ухо Левитт. Она гневно подскочила, и несносный брюнет укоризненно прицокнул: — Об этом и толковал Кэшвелл. Твою заботу обо всех видах полуразумной и вовсе неразумной флоры могут обернуть против тебя. Однако возвращаемся к насущной проблеме. Кэсси, горячо надеюсь, ты придумаешь приемлемую для всех альтернативу: нам нужно отыскать чёртов схрон. Оставлять боевые артефакты и неизвестно что ещё в месте, куда регулярно приходят учащиеся, — опасно. Залежи накачанных магией предметов могут сдетонировать в разгар учений, и тогда одним лазаретом твои студенты не отделаются.

— Шантажировать изволишь, высокочтимый лорд? У тебя это здорово получается, чувствуется огромный опыт.

Кэсси задумалась, медленно шагая по кромке поля. В центре зарослей искать бесполезно: для самого хозяина схрона было бы опасно добираться до него. Гвардейцы и их зеленоглазый начальник рассуждали так же, и маги облетали поле по краю, не уходя глубже, чем на полсотни метров. Однако для поля в несколько гектар и такая полоса периметра составляла приличную площадь, особенно для поисков «вслепую». Чем она может помочь?

«Советую тебе не отвергать безверием свой редкий дар, а развивать его», — наставляла Лиера. Пора проверить пределы своих способностей? Эмпатия не раз позволяла ей заметить то, чего не видели другие.

— Прикажи гвардейцам прекратить облёты территории. Пусть пойдут пообедают подальше отсюда, — попросила она.

Неизвестно, как целая плантация хищных кустов отреагирует на её попытку пообщаться. Первое правило эксперимента — уменьшить число потенциальных жертв неудачи.

Как и прежде, Левитт не счёл указание уйти относящимся к его персоне. Над полем воцарилась тишина, нарушаемая лишь трелями птиц высоко в небе: спускаться ближе к когтям страсти пернатые не рисковали. Присутствие зеленоглазого ощущалось как никогда остро, но Кэсси отодвинула на второй план всё, что мешало концентрации на поставленной задаче, и закрыла глаза.

— Что ты делаешь? — не утерпел зеленоглазый.

«А ты что делал в моём городке и кто довёл тебя до предельного истощения резерва?» — завертелось на кончике языка, но Кэсси ограничилась выразительным взглядом, призывающим молчать и не вмешиваться.

— Прости, ты порой кажешься мне волшебницей, способной разговаривать с цветами и деревьями, — тихонько рассмеялся маг, — а я давно разлюбил сказки и утратил веру в чудеса.

— Ты сейчас высказываешься, как мой отец о ремонте лавки: «Нам нужен вау-эффект, но в рамках бюджета». Ты тоже хочешь чуда, но в рамках строгой науки, — хмыкнула Кэсси. — Не волнуйся, научность я тебе обеспечу, а чудо обещать не могу. Помолчи.

Она ушла в себя и настроилась на чувство дружелюбия и симпатии. Протянула руки к солнцу, наслаждаясь даруемым им теплом, и постаралась «транслировать» умиротворение и довольство. Похоже, ей это удалось, поскольку ответная реакция в виде возмущения, то кто-то тут подселился на занятое поле и пользуется чужим солнышком, источал явно не королевский кузен. Порой она жалела, что не способна так же ощущать эмоции людей, но чаще — радовалась. Душа разумных существ должна быть недосягаемой зоной для других, иначе рискуешь утонуть в мире чужих демонов. Чувства растений такой опасности в себе не несли, они жили проще людей: не копили в себе грехи прошлого, не тревожились страхом будущего, воспринимали как данность настоящее.